Роковая Матильда: как на самом деле жила самая известная балерина имперской России

Не собиралась я писать о Кшесинской. Во-первых, я уже касалась ее истории в статье о роковых красавицах прошлого. Во-вторых, в биографии балерины практически нет «темных пятен», есть статьи, книги, мемуары – любой желающий в пару кликов найдет все, что нужно.

Однако я, как и многие, немного в шоке от происходящей вакханалии вокруг фильма «Матильда». Особенно впечатлил следующий опус от противников скандального кино: «Усиливает негативный образ персонажа «Николай II» приписывание ему выбора в пользу вызывающей отвращение, совершенно некрасивой (с точки зрения классических европейских и, в частности, русских представлений о женской красоте) по внешности и иным физическим данным Матильды Кшесинской (на известных ее фотографиях четко видны: выпирающие кривые зубы, вытянутая вперед форма лица, делающая ее внешне схожей с мышью или крысой, несуразная фигура) в противопоставлении с объективно обладающей яркой классической европейской красотой Александрой Федоровной». От имени всех женщин с «выпирающими кривыми зубами» я хочу сказать, что мы, вообще-то, о-го-го. Во всем остальном происходящее - пугающий бред. И не нуждается, конечно, очаровательная женщина и выдающаяся балерина ни в моей, ни в чьей бы то ни было защите. Она умела за себя постоять. Попробуем, в который раз уже, просто, без лишних эмоций и фраз, вроде «сердце ее замерло», вспомнить некоторые факты из долгой и интересной жизни Матильды Кшесинской.

Самое важное, что всегда следует помнить о ней, – то, что даже без сплетен, всесильных любовников и головокружительных романов ее имя все равно аршинными буквами оказалось бы вписано в историю русского балета. Она из театральной семьи. Ее брат и сестра также стали выдающимися танцорами. Матильда была талантлива, работоспособна и предана балету. Она часами тренировалась у станка, и благодаря своему упорству смогла вытеснить царивших в то время в российском балете виртуозок-итальянок. Она первая освоила 32 фуэте, знаменитое вращение Одиллии в «Лебедином озере», о котором знают даже те, кто не сильно интересуется балетом.

«Каждый год после каникул, перед тем как начать сезон и после большой, усиленной работы, я делала себе проверку. Я просила сестру и верных друзей прийти на репетицию и откровенно мне сказать свое мнение, могу ли я еще выступать на сцене или нет. С каждым годом я, конечно, становилась технически сильнее и опытнее, но иногда артистка к концу своей службы не замечает, что ей пора покинуть сцену и уйти в полном блеске, а не совершать ошибки, как часто бывает, - не уходить тогда, когда силы уже начинают сдавать, и не оставлять по себе последнее невыгодное впечатление», – напишет она много позже в своих «Воспоминаниях».

Судьбоносное для нее знакомство произошло, когда ей было всего 18 лет. На обеде в честь выпускного спектакля она оказалась соседкой по столу юного цесаревича, будущего Николая II. В тот же вечер она записывает в своем дневнике: «А все-таки он будет моим». Про этот роман уже говорено и переговорено, поэтому отмечу только две вещи. Кшесинская была из балетной семьи и поэтому «правила игры» понимала прекрасно – она может быть лишь романтическим эпизодом в жизни будущего императора. Понимала и принимала. И еще важное замечание. Мне кажется, многие воспринимают Мариинский театр того времени как какой-то эквивалент публичного дома. Да, у сильных мира сего любовницу из балетных иметь было престижно. И да, нравы там были гораздо свободней. Но балерины, а уж тем более прима-балерины, всегда имели возможность выбора, их надо было завоевывать. К их ногам бросали не только кошельки, но и сердца, и жизни. Вероятно, Кшесинская была самой очаровательной девушкой своей эпохи, иначе как объяснить, что многие мужчины самой влиятельной семьи России оказались ею покорены.

В мемуарах директора императорских театров, князя Сергея Михайловича Волконского, Матильда предстает отнюдь не душкой. Еще раз напомню, Кшесинская из театральной семьи, и законы жестокого мира Мельпомены и Терпсихоры усвоила с детства. Хочешь оставаться на плаву – интригуй. Ну а всякие мелкие балетные гнусности, вроде толченого стекла в пуантах, не нужны, когда имеешь таких покровителей. Возможно, автор мемуаров несколько пристрастен по весьма банальной причине: в отставку он вынужден был подать из-за нежелания Малечки надевать костюм с фижмами, утвержденный для исполнения роли. Подумать только, такая ирония, потерять работу буквально из-за женской юбки.

Следующий директор императорских театров, Владимир Аркадьевич Теляковский, печальный опыт своего предшественника вынужден был учитывать. Вот остроумная фраза известного театроведа Давида Золотницкого на этот счет: «Прима-балерина опиралась на свои интимные связи с весьма высокопоставленными лицами, и Волконский тут был бессилен. Теляковский не был, конечно, бунтарем. Он имел достаточно благоразумия, чтобы примириться с наличием еще двух директоров императорских театров: М. Ф. Кшесинской - в петербургском балете и М. Г. Савиной - в петербургской драме. Может быть, поэтому он пишет о них излишне резко. Правда, ему хватило объективности признать, что актрисы это были действительно выдающиеся, но дать им сколько-нибудь полную творческую характеристику он не сумел».

Творческую характеристику не сумел, зато составил тонкое личное наблюдение: «Она отлично учитывала как сильные, так в особенности и слабые стороны мужчин, этих вечно ищущих Ромео, которые о женщинах говорят все, что им нравится, и из которых женщины делают все, что им, женщинам, хочется».

Читайте также: Владивостоку показали "Матильду": первые впечатления

И все же, то активное участие, которое принимали покровители Кшесинской в балетных делах, удивляет (оба директора театров описывают постоянные встречи, записки и даже шифрованные телеграммы от высших лиц государства с хлопотами о Матильде). Тот же Сергей Михайлович Романов, многолетний поклонник Матильды, президент Русского театрального общества и, на секундочку, командующий всей российской артиллерии, постоянно идет на поводу ее капризов. И это в начале XX века, когда Россия была в шаге от катастрофы. «Мы имеем прекрасный балет и отвратительную артиллерию», – вот грустная шутка, которую постоянно используют историки в статьях об этих отношениях.

К тому же высокопоставленные покровители балерины не только просили за нее, но и осыпали дарами. В своих воспоминаниях, написанных спустя годы, в эмиграции, она с любовью вспоминает все те чудесные драгоценные безделицы, которыми ее одаривали. Кшесинская обладала внушительной коллекцией драгоценностей работы Фаберже. Свои балетные партии она также предпочитала танцевать в настоящих, а не бутафорских, украшениях. Даже нищенка Пахита в ее исполнении носила натуральный жемчуг и бриллиантовые сережки.

Еще один впечатляющий подарок от Сергея Михайловича – дача в Стрельне. У Малечки был хороший вкус, а у Сергея Михайловича, видимо, неисчерпаемые ресурсы. Кшесинская побаивалась темноты, поэтому ее верный рыцарь построил электростанцию, чтобы освещать и загородный дом, и огромный парк. Когда Большой Стрельнинский и императорский дворец в Петергофе еще тонули в темноте, уютный дом Кшесинской наполнялся ярким светом. Интерьеры этой дачи часто публиковались в журнале «Столицы и усадьбы. Журнал красивой жизни» - этаком аналоге современного журнала «Tatler», но с гораздо большим вкусом. Когда в этом имении устраивались приемы, проходящие поезда меняли свое расписание для нужд высокопоставленных гостей балерины. Шик, блеск, красота.

Несмотря на такую преданность, в итоге Кшесинская предпочла Сергею Михайловичу другого Романова – Андрея Владимировича, кузена Николая II. В 1902 году она родит сына – Владимира. До революции он будет носить отчество «Сергеевич», потом - «Андреевич», так что, кто именно из Романовых являлся родителем, доподлинно не известно. Отцовство готовы были признать оба, но сама Кшесинская утверждала, что отец – Андрей Владимирович.

Всем петербуржцам известен особняк на Каменноостровском проспекте. Как сказал язвительный Маяковский в поэме «Владимир Ильич Ленин»: «Дом Кшесинской, за дрыгоножество подаренный». Меня и тысячи других ленинградских тинэйджеров в этом дворце принимали в пионеры. Конечно, к тому моменту от скандальной балерины там даже памяти не осталось, это был уже Музей революции, который сейчас стал Музеем политической истории, а первой хозяйке особняка в нем посвятили целую выставку. Там представлены архивные документы, письма, личные вещи, костюмы Кшесинской. Во время февральской революции, когда пришлось в спешке выехать из особняка, его занял революционный комитет, а с балкона Ленин толкал одну из своих знаменитых речей. Матильда решилась подать на захватчиков в суд с требованием выехать и компенсировать ущерб. Одним из ответчиков в исковом заявлении был сам Владимир Ильич Ульянов. Посмотрите, какая забавная карикатура была опубликована на этот счет в газете «Петроградский листок» под названием «Современный чэмпионат».

... «Балерина Кшесинская предъявила иск к Ленину, занявшему ее дом...» 

Г-жа Кшесинская: «Положить-то я вас, милый, положу на обе лопатки, - только не удирайте с ковра!»

И хоть формально дело было выиграно, никто, естественно, ничего не вернул и не возместил. А однажды, проезжая мимо уже чужого дома, Кшесинская обнаружила госпожу Коллонтай, разгуливающую в реквизированном горностаевом манто, еще недавно принадлежавшем балерине. В общем, было очевидно, что ничего хорошего в молодой советской стране фаворитку императорской семьи не ждет, поэтому она взяла сына и вместе с Андреем Владимировичем уехала сначала в Кисловодск, а оттуда - во Францию.

Трагической оказалась участь Сергея Михайловича Романова. Он стал одним из тех, кто был сброшен в шахту в Алапаевске.

В эмиграции Матильда, наконец, обретала то, о чем, вероятно, мечтать не смела, если бы ни все эти события. Она стала официальной супругой Андрея Владимировича Романова, вошла в императорскую семью и впоследствии получила титул Светлейшей княгини Романовской-Красинской. Только без Великой Империи это был уже не титул, а декорация.

А Матильда опять, засучив рукава, принялась за дело, открыв в Париже балетную студию. Ее начинание имело вполне закономерный успех, поскольку, во-первых, преподавала бывшая прима императорского театра, во-вторых, сам Великий князь пол из леечки поливал, чтобы у девочек не скользили пуанты.

Последний раз Кшесинская вышла на сцену Ковент-Гардена в 64 года и, конечно, сорвала овации. Да и разве могло быть иначе?

Умерла она, всего пары месяцев не дожив до своего столетия. Долгая жизнь, удивительная судьба. Она - не просто свидетель эпохи, она - сама эпоха. Достойна ли такая жизненная история экранизации?