Михаил Пробирский: Мы постоянно ищем способы снижения нагрузки на экологию от полигона «Северный»

На полигоне складирования осадка сточных вод «Северный», принадлежащего ГУП «Водоканал» корреспондент «Санкт-Петербург.ру» побывал еще в феврале, когда накопители осадка находились под снегом. Мы решили посетить полигон в один из летних дней, чтобы оценить, чем же пахнет полигон уже в теплое время года.

Свои владения нам представил директор филиала «Водоотведение Петербурга» ГУП «Водоканал» Михаил Пробирский. Кроме проблемы «ароматов» и их возможных источников, мы обсудили и другие проблемы водоочистки Петербурга.

По соседству с иловыми накопителями Водоканала расположен 45-метровый – в высоту – полигон твердых коммунальных отходов «Новоселки». Мусорный объект принадлежит ГУП МПБО-2, подведомственному петербургскому комитету по благоустройству. Поэтому вести наблюдение и за ним – не составило труда.

Сейчас объект претерпел изменения: его действительно постепенно засыпают грунтом, а самосвалов с отходами, по наблюдению сотрудников «Водоканала», стало ездить меньше. Однако, вперемежку с грунтом, сюда возят и будут возить необезвреженные коммунальные отходы – естественно, напичканные органикой из пищевых остатков, – еще как минимум до первого января 2018 года.

Принципиальная разница между полигонами «Северный» и «Новоселки» очевидна. Водоканал работал с проблемой осадка еще с 1990-х годов, уменьшая вывоз для складирования на полигонах осадка сточных вод до нуля. Полигон «Новоселки» – объект, где с 2004 года и до сегодняшнего дня транслировали только планы о рекультивации, по строительству дополнительного мусороперерабатывающего завода, а также станции активной дегазации.

Сейчас «Новоселки» – огромная гора отходов, на рекультивацию которой потребуются десятилетия. Кстати, здесь можно увидеть процессы выделения газов и горения – на неукрытой части полигона корреспондент заметил участки со струйками дыма.

Видео: Ольга Головина / «Санкт-Петербург.ру»

Полигон «Северный» введен в эксплуатацию в 1986 году вместе с Северной станцией аэрации (ССА) специально для размещения осадка. Его инженерная инфраструктура такова: на площади 83 га разместили 17 иловых площадок и семь илонакопителей. Иловые площадки – специальные бассейны, оборудованные дренажем.

Туда в 1986-1987 годах по трубопроводам транспортировали осадок сточных вод с ССА для статического обезвоживания – пока не ввели цех механического обезвоживания – центрифуги. Накопители – емкости, куда свозился и складировался уже обезвоженный на центрифугах осадок сточных вод.

Осадок неизбежно образуется в процессе очистки сточных вод. До строительства заводов по сжиганию осадка его вывозили на полигоны, и за 20 лет, до появления завода на ССА, на  «Северном» скопилось около двух млн кубометров осадка.

Михаил Давидович, мы были на полигоне в феврале этого года, когда иловые накопители полигона «Северный» были под снегом. Сейчас лето – что здесь сейчас происходит с осадком?

– Вот самые старые накопители - №1, 2, 3 и 4, что расположены в северной части полигона, самой дальней от города. А эти иловые площадки заполнялись с 1986 года. Здесь осадок давно минерализовался и переродился в землю, гумус с червями. Как видите, теперь тут растут деревья и кустарники. На них мы ничего не делали, никакой рекультивации. Природа сама решила проблему с осадком. Среди густой растительности и небольшого водоема, что появился из-за поверхностных вод, трудно узнать здесь некогда рабочее инженерное сооружение.

О нем сейчас напоминают только металлические мостки и остатки труб излива, в просторечии – «гусаков».  Тот осадок, который находится в пятом, шестом и седьмом накопителях – три последних емкостных сооружения, – это относительная «свежатина». Ей 10-12 лет. После того, как у Водоканала появились заводы по сжиганию осадка в 2007 году, сюда везут только золу.

Осадок уже десять лет как не складируется на полигоне. Сейчас мы как раз пройдемся туда, посмотрим на содержимое. Может, там можно будет уловить какие-то запахи. Осадок, который вывозили сюда, – это такая же органика, как и в отходах соседнего полигона МПБО-2 («Новоселки»). Она, естественно, может являться источником неприятных запахов.

Но сегодня на нашем полигоне осадок за прошедшие десять лет практически минерализовался – с 2007 года новый осадок сюда не везут. Но до 2007 запахи, безусловно, были, и сейчас иногда немного бывает – осадок мгновенно не перерождается. Я не могу сегодня назвать ситуацию с запахом здесь критичной – эти накопители уже физически не могут давать запах, ощутимый на больших расстояниях в жилых кварталах города.

Тем более, мы много тут сделали сами, а еще больше – природа. Мы называем это отложенным экологическим решением. Это факт. Потому что здесь находится осадок, который мы складировали в те далекие годы. Складировали, конечно же, не просто так: по технологии, на площадках, которые проектировались ленинградскими инженерами, – это бетонные карты с дренажем, откуда вся вода (в том числе, от атмосферных осадков) идет в насосную станцию - вот она – а далее, по трубопроводам на очистные сооружения в Ольгино.

Сегодня нового осадка мы сюда не везем. Возим только золу, возим вскрышной грунт со своих объектов (грунт, который остается после проведения ремонтных работ) – видите вот эти горы на территории полигона – это как раз то, о чем я говорю. Это отходы, которые не имеют запаха.

Как правило, тот самый неприятный запах появлялся, когда мы занимались с геотубами и шла закачка. Осадок приходилось теребить и происходила дегазация – тогда шел запах. Чтобы его минимизировать, по периметру всего полигона установлена рампа с форсунками, чтобы распылять реагент. Он не маскирует запах, а разлагает дурнопахнущие вещества.

Сейчас рампа выключена, как видите, включается она в основном при закачке в геотубы. Последние три года мы не закачивали новые геотубы, а производили периодически подкачку в старые, так как эта технология очень недешевая. В результате геотубирования получился нормальный техногрунт, который можно использовать для дальнейшей рекультивации седьмой карты, которая ближе всего к городу.

Прим: по нашим ощущениям запах, напоминающий скорее болотный, исходит от накопителя № 5. Воды в нем практически нет – только небольшие лужи, среди которых уже пробиваются пучки трав. Седьмой накопитель, который ближе всего к КАД, практически без запаха, поскольку здесь находятся отвалы золы и грунта – основное его содержимое.

Илонакопитель №5. Фото: Ольга Головина / «Санкт-Петербург.ру»

Почему решили отказаться от геотубирования и что намерены делать?

– Это вопрос времени и финансов – ресурсы, которые есть, идут на более острые дела. В настоящий момент мы решили заложить в проект по снижению негативного воздействия от накопителя № 7 (он сейчас в разработке) решение по использованию техногрунта, который получился в результате геотубирования.

В этом проекте будет обозначено оптимальное технологическое решение по переработке накопленного осадка до экологически безопасного состояния. В нем же будут прописаны мероприятия по рекультивации накопителя № 7. Так выйдет дешевле, быстрее эффективнее. Далее планируем на территории накопителя посадить деревья и газон.

Седьмую карту полностью ликвидируем до 2020 года. Пятый и шестой накопители – их вы видите рядом с седьмой картой – уже постепенно зарастают травой. Здесь точно также всю рекультивацию делает природа. Проект рекультивации накопителя № 7 мы планируем применить и по отношению к другим накопителям. Однако часть территории полигона должна остаться в качестве резерва – по закону мы обязаны его иметь на случай аварий и катаклизмов.

Бассейн с геотубами. Фото: Ольга Головина / «Санкт-Петербург.ру»

А как вы оцениваете недавнюю реплику чиновников комитета по благоустройству, которые заявили, что причина запахов – ваш полигон?

– Трудно сказать. Мне кажется, что проще заявлять о консолидированной ответственности, а не об индивидуальной: «Мы виноваты, но и они виноваты» – это, в принципе, объяснимо, когда есть возможность в общей ответственности определить собственную. Водоканал всегда осознавал свою ответственность, поэтому постоянно искал и внедрял решения экологических вопросов, связанных с полигоном «Северный».

Также давно нужно было заниматься и полигоном «Новоселки». Кстати, по нашим наблюдениям, машин на нем стало меньше – он преобразился. Но я предпочитаю говорить за себя, за зону ответственности нашего предприятия – как я уже говорил, наш полигон уже физически не может являться основной причиной запаха в городе. Особенно, если сравнить наши объемы и соседей.

Как вы считаете, что поможет избавиться от проблем отходов, в частности, как причин запаха?

– Сегодня мы должны жить вместе с тем, что сами и производим. С вводом заводов по сжиганию осадок превратился в безопасную золу, в десять раз меньшую по объему. Точно также необходимо уменьшить количество складируемого мусора. При этом важно, чтобы каждый стал более рачительным хозяином.

Для популяризации принципов экономии воды мы открыли Детский экологический центр Водоканала, музей воды – прежде всего, они для детей. Ведь именно дети - возмутители спокойствия в семье. Они по-другому будут смотреть и на потребление ресурсов, и на потребление продуктов.

Сейчас же идет сверхпотребление и на полигоне ТБО не просто мусор, а огромное количество органики, остатки продуктов питания. Вон раньше шведы хвалили нас за то, что в качестве упаковки мы использовали вощеную бумагу и пеньковую веревку. А теперь – полиэтилен, который нужно куда-то девать и перерабатывать. И в идеале от него тоже необходимо отходить. Работа с любыми отходами - это процесс постоянный.

Заросшая труба излива. Фото: Ольга Головина / «Санкт-Петербург.ру»

Многие сейчас крайне отрицательно относятся к сжиганию. Можно ли использовать другие технологии для утилизации?

– Я считаю, ни по осадку сточных вод, ни по мусору не обойтись без сжигания. Понятно, что общественность против, но это все беспочвенные крики и советы. Противники сжигания – это люди, не погруженные в суть проблемы. Мировая практика на сегодняшний день свидетельствует, что именно сжигание является наиболее оптимальным и экологически безопасным способом утилизации отходов.

И надо отметить, что современная газоочистка при сжигании делает технологию максимально безопасной и странно, что об этом мало говорят. Например, сейчас активно лоббируется технология пиролиза. Недавно и про нас вышел материал, где сказано: Водоканал не рассматривает эффективные технологии, когда есть эффективный пиролиз. Но там не сказано, что данная технология отлично применяется для утилизации покрышек, древесных отходов и т. п.– то есть материалов, где много углерода, что обеспечивает оптимальные затраты. Для осадка она не подходит категорически, так как углерода в нем менее 30%, и для обеспечения процесса потребуются значительные энергозатраты.

Точно также и с технологиями сушки, компостирования, сбраживания осадка. Например, компостирование, прекрасно для небольших городов и поселений, где нет промышленности, но у нас – мегаполис. Представляете, какую площадь займет то гигантское количество компоста на основе осадка, что производит город.

К тому же, наша канализация, особенно с предприятий – это особая история. Чего к нам только не приходит – от бутылок до арматуры и даже бетонных блоков. И в нашем осадке – большое количество металлов за счет сбросов промышленных предприятий.

Недавно, кстати, мы ездили на заводы плазменной переработки отходов. Технология позволяет из отходов получать газовое топливо и инертный материал. Технология безопасна, но стоит бешеных денег. И если делать выбор в пользу такой, то либо мы должны это закладывать в тариф, либо государство должно обеспечить субсидию. В Европе для развития таких технологий выработанная энергия (биотопливо) реализуется по повышенному экотарифу, где разницу компенсирует государство.

Старый илонакопитель. Фото: Ольга Головина / «Санкт-Петербург.ру»

Один из наших спикеров ранее говорил о технологии литификации. Чем она не подошла под ваши цели?

- Тут все очень просто: в процессе литификации должен получиться твердый продукт, похожий на камень. Чтобы его сделать из нашего осадка, нужно привезти 60-70% дополнительных материалов: цемента, извести, песка и т. д. С экономической точки зрения для нас это неприемлемо, ведь эти компоненты нужно будет закупать. В итоге, получится «золотой осадок» – все эти затраты нужно будет закладывать в тариф водоотведения.

А может ли бизнес помочь решить проблему утилизации осадка?

– Пока приходили только с советами, чтобы продать свои технологии. Если у бизнеса есть желание, то мы готовы всячески помогать, предоставить осадок, инженерию. Но почему-то за эти годы никто не обращался. И мне понятно почему: экология всегда стоит дорого. Если вкладывать деньги, то вложения окупятся в лучшем случае только через 15-20 лет – к этому мало кто готов.

Водоем в старом илонакопителе. Фото: Ольга Головина / «Санкт-Петербург.ру»

Михаил Давидович, можете рассказать, как Водоканалу удалось прийти к тому, что весь осадок сжигается?

– Начну с того, что в 1978 году появилась первая очередь центральной станции аэрации, и мы стали очищать сточные воды, в результате чего и появился осадок. Для того чтобы его размещать, нам выделили первый полигон на 3,5 га. Мы были уверены, что осадка будет немного. Даже управление садово-паркового хозяйства намеревалось смешивать его с торфом и получать плодородный компост. Но когда через очистные пошла вода, появилась настоящая лавина осадка. Стало понятно: существующего полигона мало.

Тогда мы решили строить полигоны: для Центральной станции аэрации (ЦСА), на Волхонском шоссе. В 1985 году с запуском второй очереди ЦСА вышли на производительность 1,5 млн куб. метров в сутки. Параллельно были запущены Ольгинские очистные сооружения (ССА) и был построен полигон «Северный».

Тогда люди, не задумываясь и не экономя, тратили воду – 3,3 млн кубометров в сутки. Это объяснимо: сантехнические приборы никудышные, а вода стоила две коп. за куб. метр. Как раз в начале 90-х годов стало понятно, что рано или поздно шквал воды и осадка захлестнет водопроводные станции и канализацию. Уменьшали потребление воды с помощью агитационной работы, обучения детей по экологическим программам.

Мы транслировали: воду надо экономить. Работа принесла плоды: если ранее объем потребляемой воды достигал до 300 литров воды на человека в сутки, то сейчас – 129 литров на человека в сутки. И сегодня подача питьевой воды в город составляет 1,6 млн кубометров в сутки, а сооружения канализации очищают 2,2 млн куб. метров в сутки.

Несмотря на сокращение объемов сточных вод количество осадка не уменьшается, так как постоянно растет численность населения и повышается эффективность очистки. Для того чтобы не отчуждать новые территории в округе города под полигоны, наше предприятие приняло стратегически верное решение по строительству заводов сжигания осадков сточных вод.

Иловая площадка превратилась в водоем. Фото: Ольга Головина / «Санкт-Петербург.ру»

Иловые площадки - бассейны с дренажем. Фото: Ольга Головина / «Санкт-Петербург.ру»

Но он же все равно остался и его нужно было куда-то девать.

- В начале 90-х годов руководство Водоканала пришло к пониманию, что полигоны – не выход из положения. По объему осадка образовывалось столько, что нам должны были выделять дополнительно по десять га регулярно. Они бы заняли площадь величиной с пару городов (смеется). Поэтому стали думать, что делать с осадком – нужны были новые решения.

На тот момент рассматривалось множество технологий: пиролиз, сжигание, сушка. Пришли к выводу, что в северном мегаполисе (а Петербург - самый северной город-миллионник) сжигание осадка - самая оптимальная технология. Первый завод построили на ЦСА в 1997 году, затем в 2007 году – еще два: на ССА и ЮЗОС.

Как оказалось, это было единичное запущенное предприятие – тогда, при Миттеране, Франция давала нам много связанных кредитов на строительство предприятий, а запустились только мы и птицефабрика под Москвой. Следующий завод появился в 1999-м, к 2007 году – еще два предприятия. Таким образом мы полностью решили проблему осадка.

В начале беседы вы сказали об острых, первостепенных задачах предприятия. Расскажите о них.

– Сегодня мы достигли больших результатов – очищаем 98,5% стоков. Но у нас еще 70 поселков в Петербурге не канализированы. Мы уже канализовали Ольгино, Володарский, занимаемся Мартышкино и Молодежным. Это, конечно, в масштабах Петербурга – совсем небольшой процент, тем не менее важный для людей, которые живут в этих населенных пунктах, и для экологии в целом. В скором времени мы начнем работать над ликвидацией прямых выпусков в реку Карповку. Проекты уже прошли экспертизу и в 2018-19 будут реализованы. Дел много, проблем много, и мы их знаем.

Можете обозначить проблемы водоотведения Петербурга?

– К сожалению, у нас до сих пор канализацию используют как мусорное ведро – бросают туда все, создавая тем самым проблемы системам водоотедения. Также проблемой являются сбросы всякой фармацевтики: просроченные лекарства, шприцы и т. п. Также сегодня очень много стали использовать химии в быту – моющие средства, косметика и др. Все эти вещества трудно поддаются очистке.

Вторая важная проблема – стоки от предприятий, насыщенные тяжелыми металлами. С 2019 года все предприятия по закону обязаны будут установить локальные очистные сооружения (ЛОС). Но до этого момента сбросы периодически осуществляются. Мы работаем с компаниями, проводим консультации, и некоторые уже установили ЛОС. Но не все, к сожалению, потому что это очень затратное мероприятие.

Заросшая иловая площадка. Фото: Ольга Головина / «Санкт-Петербург.ру»

Рампа и форсунка для выпуска деодоранта. Фото: Ольга Головина / «Санкт-Петербург.ру»