История одного скандала, или голые коленки Льва Толстого

Будучи студентом, я получила от одного из своих преподавателей, не буду называть фамилию, задание, не имеющее никакого отношения к предмету, но обязательное к исполнению. Я должна была в библиотеке, среди подшивок петербургских дореволюционных газет, собирать и выписывать эпитафии. Задание, за которое я взялась абсолютно безо всякого энтузиазма, от безысходности, неожиданно оказалось настоящим подарком. Конечно, не эпитафии так меня взбодрили, эти газеты сами по себе содержали столько всего интересного. О великолепном слоге брачных и рекламных объявлений знают уже все пользователи интернета, а для меня тогда это было в новинку. Да и остальные статьи – самая настоящая живая петербургская история. Вот об одной такой старинной истории я и хочу рассказать. Тем более для того, чтобы познакомиться с ней, теперь даже не надо высиживать в библиотеке, многие старые газеты начала XX века давно оцифрованы и выложены в сеть.

Итак, извините за столь долгую преамбулу и начнем.

Голоножие в искусстве

В конце февраля 1903 года в Пассаже весьма уважаемое Санкт-Петербургское общество художников, ориентирующееся на академическое направление в искусстве, открыло свою очередную выставку. Среди прочих была представлена картина «Рыбная ловля» работы Наркиза Николаевича Бунина. Это был художник не первого ряда, но вполне почитаемый и коммерчески успешный, известный, в основном, своими батальными произведениями. И вот эта самая «Рыбная ловля» вызвала настоящий скандал в петербургском обществе. Сюжет, вполне соответствующий названию, может показаться даже заурядным: несколько мужчин в длинных рубахах (срам прикрыт) с голыми ногами стоят в воде, распутывая сети. Манера письма тоже абсолютно не революционна. Шок вызвало то, что в этих голоногих мужчинах, ловящих рыбу, любой без труда узнавал великого русского писателя Льва Толстого и художника Илью Репина. Ну и что такого, скажете вы? И будете неправы.

Да, сейчас, спустя более чем сто лет, никого не удивишь голыми коленками классика, да прямо скажем, не удивишь даже абсолютно голым классиком. Мы с вами, дети XXI века, видали и не такое. А тогда общество было значительно более ханжеским, ну или невинным, кому как больше нравится. Да и надо понимать, кто такой был Лев Толстой для современников. Он и для нас с вами махина, исполин, полубог, а тогда… Собственно, в тех же самых газетах упоминание о нем встречается постоянно, чуть ли не чаще, чем упоминание императорской четы. Лев Толстой вернулся в Ясную Поляну, Лев Толстой уехал из Ясной Поляны, Лев Толстой приболел, Лев Толстой думает поправить здоровье в Крыму, ну и все в таком духе. В общем, очевидно, что по степени популярности был он настоящей рок-звездой. И вдруг такое неуважение. Кстати, художник Илья Репин оказался на этой картине тоже не случайно. Он автор известного портрета классика, где Толстой хоть и босиком, но в штанах.

Газеты живо отреагировали на скандал, а в «Петербургской газете» появилась едкая статья: «Года два назад И. Е. Репин выставил у передвижников портрет Л.Н. Толстого, причем изобразил великого писателя босиком. Рассказывают, что когда Толстой узнал о таком своем портрете, он написал Репину: «Благодарю вас, Илья Ефимович, что, разув меня, вы оставили на мне хотя бы панталоны». Если действительно Толстой обратился с такими словами к Репину, то несомненно, что он не совсем был доволен изображением себя на картине без сапог. Но в таком случае, что должен испытывать великий писатель, узнав о появлении на выставке картины, где он фигурирует не то что босым, а уже без самых необходимых принадлежностей туалета всякого мужчины. 

Короче говоря, нашелся художник, который лишил на своей картине Толстого того, что Репин все-таки не решился снять с великого писателя. Подобного рода картину публике предстоит созерцать на имеющей в воскресенье открыться выставке Спб. художников. Автор картины, Н.И. Бунин, изобразил яснополянского отшельника стоящим на берегу реки, одетого в одну рубашку, причем ноги Толстого обнажены художником выше колен. Неправда ли, как это оригинально? Но это еще не все... Художник, очевидно, нашел, что в подобном виде Толстому как-то неловко одному позировать и, для компании, рядом с ним изобразил, буквально в таком же виде, И. Е. Репина! Может быть, по отношению к Репину это была маленькая месть за Толстого? Мол, ты снял с Толстого сапоги, так я за это сниму с тебя панталоны...»

Но это только зачин. А о развитии этой драматической истории можно узнать из маленьких газетных заметок, выходивших весь март 1903 года.

Скандалы. Интриги. Расследования

Выставку посетил сын классика – Лев Львович Толстой. Конечно, возмущен, конечно, спрашивает у великого отца, как поступить, ну и, конечно, собирается «нравственно воздействовать» на художника и выставочный комитет.

А 2 марта (по старому стилю) произошел новый скандал. Один из присутствующих, московский журналист Любошиц, выхватил карандаш и размашисто, через всю картину, написал «Мерзость».

Фото картины Н. Н. Бунина «Рыбная ловля» с надписью «Мерзость»

А когда его попытались схватить, закричал: «Первому, кто меня тронет, я дам пощечину! Я сделал это сознательно! Еще вчера я провел весь день с графом Толстым. Сегодня же вижу на выставке эту возмутительную мазню! Никто меня не смеет задержать. Я сам останусь. Пошлите за полицией!»

Мне стало любопытно, что же это за гражданин Любошиц, искренне ли он переживал или, как сказали бы сейчас, пропиарился? К сожалению, даже имя героя в этих заметках не встречается. Однако мне все-таки удалось найти упоминание о некоем московского журналисте, Семене Любошице, в воспоминаниях Владислава Ходасевича. Будучи еще учащимся гимназии, Ходасевич пробрался на заседание Московского литературно-художественного кружка, куда гимназистам ходу не было. Собрание было посвящено поэзии Фета.

«Доклад читал Брюсов. На освещенной ярко эстраде, за длинным столом, на котором по темно-зеленому сукну были разложены листы бумаги и карандаши, осанисто восседали люди, тогда еще мне неведомые. То были члены литературной комиссии. Брюсов стоял у пюпитра, сбоку, и говорил, обращаясь к публике, а не к ним», - вспоминает поэт.

Несмотря на страстность выступления и замечательные слова, комиссия и часть публики слушали Брюсова с явным неудовольствием. Фет не был тогда в почете, крепостник да к тому и камергер.

Не буду сейчас приводить всю историю Ходасевича, но что касается нашего героя-журналиста, процитирую: «Когда начались прения, поднялся некто, имевший столь поэтическую наружность, что ее хватило бы на Шекспира, Данте, Гёте и Пушкина вместе. То был Любошиц, фельетонист из «Новостей дня». Рядом с ним Брюсов имел вид угнетающе прозаический. Любошиц объявил напрямик, что поэзия Фета похожа на кокотку, скрывающую грязное белье под нарядным платьем. Этот образ имел успех потрясающий. Зал разразился бурей аплодисментов. Правда, говоря о Фете, Любошиц приписал ему чьи-то чужие стихи. Правда выскочивший на эстраду юный декадентский поэт Борис Койранский тут же и обнаружил это невежество, но его уже не хотели слушать».

Честно не поручусь, наш это Любошиц или не наш, но риторика похожа.

Сразу скажу, что суд, прошедший 2 апреля и привлекший огромное количество публики, приговорил московского борца за нравственность к шести дням ареста, а поступок его сделал недурную рекламу.

Резонансная история

Не могу удержаться, сюда прямо просится цитата из «12 стульев» Ильфа и Петрова.

«— Лев Толстой, — сказал Коля дрожащим голосом,— тоже не ел мяса.

…

— А когда он писал «Войну и мир», он ел мясо! Ел, ел, ел! И когда «Анну Каренину» писал — лопал, лопал, лопал!»

В общем, опять же, благодаря регулярным заметкам в прессе, мы узнаем, что практически каждый публичный деятель эпохи посчитал своим долгом высказаться насчет работы Бунина. Кто-то говорил, что на картине вообще художественная неправда и всем известно, что Толстой – вегетарианец и «убоину» не потребляет, кто-то парировал, вспоминая рассказ покойного Фета о том, как поэт застал графа в Ясной Поляне собственно за рыбной ловлей.

Федор Сологуб призывал посмотреть «на эту картину с символической точки зрения и видеть в ней не простых рыбаков и не простые сети, а ловцов, уловляющих вселенную». И действительно, а как еще смотреть на картину столпу русского символизма?

Очень хочется посочувствовать получившему глубокую моральную травму от всей этой истории князю Владимиру Петровичу Мещерскому, напечатавшему в своей газете «Гражданин» настоящий крик души: «Несомненно, что мы уже дошли до такого момента, когда люди как будто утрачивают понимания предела, далее которого прежде считалось нравственно недозволительно идти... Прежде мы жили в известной дисциплине, при которой иное не делалось потому, что запрещали сие закон и полиция, а иное не делалось потому, что запрещали сие чувство приличия, чувство нравственное; теперь эти два двигателя стали почти бессильны...». Хочется сказать ему из будущего: «То ли еще будет». Правда, потом вспоминается, что неспроста именовал Мещерского Соловьев «Содома князь и гражданин Гоморры», а Тургенев говорил о его «Гражданине»: «Без сомнения, самый зловонный журналец из всех ныне на Руси выходящих».

Ну и необходимо, конечно, справедливости ради, дать слово самим героям. Автору и музе.

Наркиз Николаевич Бунин: «Я уважаю Толстого как писателя и большого романиста, но его чудачества я всегда находил нелепыми и никогда не одобрял тех, кто возводил Толстого в культ. Это абсолютно слепое поклонение Толстому я всегда считал диким и смешным. В моей картине, однако, против Толстого ничего нет. Если я нарисовал около него Репина, то потому, что тот возводит Толстого в культ. Ведь в каких только позах и картинах не перерисовал Репин Толстого...» («Новости дня»).

Лев Николаевич Толстой: «Я давно уже достояние общества и потому не удивляюсь ничему…» («Новое время»).

Вместо точки

Судьба картины долго была неизвестна. В одной из заметок Бунин говорит, что собирается отвезти ее в Германию, откуда поступило много предложений. Видимо, он так и сделал, потому что очень долго все, что было нам доступно – это черно-белая фотография с той самой легендарной надписью. И вот недавно картина появилась на сайте английского аукционного дома Bonhams. Вы и сейчас можете увидеть ее там как лот номер 18, ну и по желанию приобрести, цена составляет 25 тыс. фунтов (1 799 298 рублей).

Ну а сам Наргиз Николаевич умер в марте 1912 года, о чем маленькой заметкой известила «Петербургская газета»: «Умер художник Н. Н. Бунин, бывший офицер л.-гв. егерского полка. Если не ошибаюсь, только в феврале месяце исполнилось 25-летие его художественной деятельности, почему-то прошедшее как-то незаметно. Покойный каждый год принимал участие в художественных выставках, где выставлял то жанры, то батальные, то охотничьи мотивы. Сильно нашумела его картина «Рыболовы», проявившаяся несколько лет тому назад у «петербуржцев»! 

Это была собственно карикатура на Толстого, Чехова и Репина, представленных в виде рыболовов, стоящих по колено в воде. Кто-то из толстовцев был настолько возмущен этой вещью, что облил ее каким-то ядовитым веществом, и картину пришлось убрать с выставки. Н. Н. Бунин был, несомненно, талантливым человеком, но эта история повредила его художественной репутации».

Как видите, господин журналист совсем не утруждался проверкой фактического материала.

Иногда всплывают и другие работы, вышедшие из-под пера Наргиза Николаевича, и они представляют определенный интерес для коллекционеров. На профессиональных форумах его работы оценивают уважительно и отдают должное мастерству, но нет-нет да и сплывет история о голых ногах Льва Толстого.