От слона Камбиза до левретки Земиры: истории петербургских животных

По улице слона водили

Это было в те стародавние времена, когда по берегам Невы еще бродили слоны. Не то чтобы здесь была их родина, просто слоны всегда были отличным подарком российским самодержцам.

Первый петербургский слон по кличке Камбиз был подарен Петру I персидским шахом. В 1714 году его привезли по Каспийскому морю на корабле в Астрахань, а оттуда пешком животное отправили в новую столицу. Чтобы нежные слоновьи ножки не пострадали во время путешествия по российскому бездорожью, ему сшили специальные тапочки, которые приходилось все время латать в пути. Прожил бедолага у нас недолго, уже 23 мая 1717 года Александр Меньшиков записал в своем дневнике: «Умре слон». Возможно, объедал его погонщик, отставной драгун Гаврила Бабаец, а возможно, климат не подошел.

Но уже в 1723 году в Петербурге появился второй слон, в 1736 году — третий, а через пять лет прибыли уже целых четырнадцать слоников. Для новых жителей был выстроен специальный «Слоновий двор» на Фонтанке с местом для прогулок и спуском к реке, укреплен Аничков мост и еще три моста через Мойку.

Правда, спокойно им не жилось. Однажды октябрьским днем несколько животных, не поделив самочку, передрались и вырвались на свободу, проломив стойла. Двоих изловили сразу, а третий добрался аж до Васильевского острова (надеюсь, что не вплавь), ворвался там в чухонскую деревушку и устроил погром. Представляю, как удивились в деревне: уж такой напасти точно никто не ждал. Убивать его было запрещено, так что смутьяна еще долго гоняли по стрелке. После инцидента животных решили убрать подальше из центра, выстроив слоновник на углу Лиговского канала и Невской першпективы.

фото: lenarudenko.livejournal.com

Надо отметить, что довольствие слоны должны были получать совсем неплохое. В рационе были тростник, сахар, пшено, дорогущие пряности. А еще по 40 ведер виноградного вина и 60 ведер водки. И водки, кстати, не абы какой, а только самой лучшей! Плохой водкой слоны пренебрегали, и наверх поступали жалобы: «К удовольствию слона водка неудобна, так как явилась с пригарью и не крепка». Правда, велика была вероятность, что далеко не все яства и напитки доходили по назначению. Сохранилась вся бухгалтерия и жалобы некоего Абдуллы на слоновьих чиновников. Об этом подробно рассказывает историк Андрей Барановский в своей статье ««Бледнокирпичные болотные слоны Петербурга». Жизнеописание столичных царских слонов».

Последний императорский слон, принадлежавший Николаю II, жил в Александровском парке. Он веселил царских детей, пускали к нему и школьные экскурсии по предварительной договоренности. К сожалению, это благородное животное разделило участь своего хозяина, не пережив революции.

Лизетта, Лизетта и Тиран

В зоологическом музее есть стенд «Животные, принадлежавшие Петру I». Два песика и конь были настолько любимы отцом-основателем нашего города, что он не пожелал расставаться с ними и после смерти, приказав сделать из них чучела. Подозреваю, относился он к ним с большей симпатией, чем ко многим людям.

фото: segabg.com

С жеребцом Лизеттой Петр I познакомился в Риге. Увидев его у барышников, купил не раздумывая. Конечно, рассматривая сейчас выставленное в зоологическом музее чучело, многие недоуменно пожмут плечами. Дескать, во что там влюбляться: маленькое, неказистое чудо-юдо. Но как большой любитель верховой езды скажу – любую лошадь надо рассматривать в движении. К тому же Лизетта принадлежал к древней персидской породе, которая, хоть и не отличалась ростом своих европейских собратьев, была необыкновенно вынослива, легка и послушна.

Верхом на этом коне Петр I прошел долгий жизненный путь, участвовал во многих битвах, в том числе и в знаменитой Полтавской, во время которой Лизетта спас своему хозяину жизнь, вынеся с поля боя. История приписывает боевому другу императора удивительную для коня любовь и верность своему господину. И даже если в этих историях есть преувеличения, я вполне в них верю, поскольку хоть и редко, но встречаются лошади, способные привязаться только к одному человеку. Единственное, что кажется странным во всей этой истории, почему Петр назвал своего жеребца женским именем?

Позировать для знаменитого «Медного всадника» подбирали лошадей персидских кровей, как и и Лизетта. Моделями стали Каприз и Бриллиант, найденные на конюшнях графа Орлова. Во многих источниках говорится, что они были «орловской» породы. Но дело в том, что Орлов занялся серьезной работой над выведением своего великолепного рысака только в 1776 году, а работу над конной статуей Фальконе закончил уже в 1770. В общем, тот факт, что Каприз с Бриллиантом стояли на конюшнях графа, не превращает их автоматически в орловских рысаков.

Говорят, среди выпускников нахимовского училища существует традиция – в день выпуска надраивать… тестикулы коня знаменитого Медного всадника. Как писал прозаик Дмитрий Горчев: «От этого яйца каждый год уменьшаются, и в настоящее время их объем составляет не более шестидесяти процентов от тех яиц, которыми конь Петра Первого был оснащен при отливке». По легенде эту традицию начал сам самодержец, лично перед боем отполировав до блеска яйца живого и любимого Лизетты. Интересно, продолжают ли традицию нынешние нахимовцы...

Памятник Петру Первому «Медный всадник» 

фото: s-pb.in

Рядом с конем Лизеттой чучело маленького терьера – Лизетты (что у Петра было с фантазией?!). На этот раз, по крайней мере, самочка, была любимой петровской собачкой. Игривая, веселая, ласковая, обожавшая своего хозяина со всей искренностью собачьей души. История сохранила эпизод, когда уставший Петр I, вернувшись из Сената и гладя любимого четвероного друга, приговаривал: «Когда б послушны были в добре так упрямцы, как послушна мне Лизетта, тогда не гладил бы я их дубиною. Моя собачка слушает без побой. Знать, в ней более догадки, а в тех заматерелое невежество».

Еще один исторический эпизод связан с этой добродушной собачкой. Однажды один провинившийся вельможа был приговорен к суровому наказанию и заточен в крепость. Все окружающие, небезосновательно опасаясь царского гнева, боялись просить о снисхождении. И тогда супруга императора, Екатерина, решилась на хитрость, написав прошение о помиловании от имени Лизетты и подсунув его под ошейник. Расчет оказался верным. Злиться на любимую собачку Петр конечно не мог: «И ты, Лизетта, ко мне с челобитными подбегаешь? Я исполню твою просьбу, потому что она от тебя еще первая». Надо же, даже самых жестоких тиранов умиляют иногда такие вот «мимимишные» проделки.

Вторую собаку, бывшую гораздо крупнее, звали… нет, не Лизетта, на этот раз Тиран. Он принадлежал к вымершей теперь породе булленбейсер (быкодав). Псы этой породы являются прародителями современных боксеров. Огромная сильная собака сопровождала Петра I во всех военных походах и самозабвенно его любила, впрочем, взаимно.

Приятно, что судьбы любимых животных нашего первого императора сложились так удачно, все они прожили долгую и счастливую жизнь и вошли в историю. Согласитесь, не многим людям так везет.

Любимые песики императрицы

Не только Петр I обожал своих четвероногих друзей, его наследница, Екатерина II, питала огромную слабость к декоративным собачкам породы левретка.

Первую из них подарил российской государыне барон Томас Димсдейл, делавший в России прививки против оспы (это отдельная и очень интересная история). Этот пес по имени Сир Томас Андерсон оказался очень любим Екатериной и весьма плодовит. Вскоре его многочисленные потомки («молодые люди», как называла их государыня в своей переписке) поселились у Орловых, Нарышкиных, Волконских и даже «двое отпрысков обосновались в Версале».

Гуляя по Екатерининскому парку Царского села, вы, наверное, натыкались на павильон, похожий на миниатюрную египетскую пирамиду? Увидевшие его впервые, как правило, недоумевают: не вяжется образ мини-усыпальницы фараонов с нашими загородными пейзажами. Тем не менее, эта пирамида и есть усыпальница – здесь нашли последний приют три самые любимые из левреток Екатерины II — Том Андерсон, Дюшеса Андерсон и Земира.

Когда-то их могилки, находящиеся в противоположной от входа стороне, дополняли три мраморные плиты с эпитафиями, способными вызвать слезы умиления у любителей четвероногих. Плиты, к сожалению, не сохранились, а об их содержимом мы знаем только благодаря воспоминаниям. 

В. Л. Боровиковский. «Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке» вместе с левреткой, 1794.

Наиболее известны последние слова, начертанные для маленькой Земиры весьма многословным французским послом графом Луи-Филипп де Сегюром:

«Здесь лежит Земира, и опечаленные грации должны набросать цветов на ее могилу. Как Том, ее предок, как Леди, ее мать, она была постоянна в своих склонностях, легка на бегу и имела один только недостаток, была немножко сердита, но сердце ее было доброе. Когда любишь, всего опасаешься, а Земира так любила ту, которую весь свет любит, как она. Можно ли быть спокойною при соперничестве такого множества народов. Боги, свидетели ее нежности, должны были бы наградить ее за верность бессмертием, чтобы она могла находиться неотлучно при своей повелительнице».

Нет, ну каков граф? И эпитафию красивую написал, и перед императрицей «прогнулся» весьма изящно. Настоящий француз.

Для маленькой Дюшесы прощальные слова придумала лично Екатерина II: «Под камнем сим лежит Дюшеса Андерсон, которую укушен искусный Роджерсон». Не так, конечно, велеречиво как посол, зато осталось в истории основное жизненное достижение Дюшесы – покушение на лейб-медика императрицы Ивана Самойловича.

В Петергофе в честь левретки Земиры проходит ежегодный праздник, называемый «Игрушка ветра» (именно так переводится слово «левретка»). Как правило, на площадке Большого Каскада проходит театральное представление, затем фейерверки, пиротехническое шоу, а гвоздем программы уже многие годы стало шествие левреток и выбор самой прекрасной из них – королевы бала.

Фестиваль "Игрушка ветра" в Петергофе

фото: peterhofmuseum.ru

Героические котики

Наверное, все знают чудесную историю о спасении Ленинграда котиками, завезенными из Ярославской области, от полчищ крыс после блокады? Однако хорошую историю лишний раз и напомнить не грех.

Практически никто из ленинградских котов не смог пережить ужасные блокадные годы. Очевидцы вспоминают, что уже весной 1942 года, когда общее положение на фронтах немного выправилось, встречаемые на улице чуть живые животные казались настоящим чудом, вокруг них собирались люди, поглазеть. Они вселяли надежду.

Зато ленинградцы столкнулись с другой бедой – крысы. Вот эти «городские жители» чувствовали себя просто отлично. Без своего естественного врага плодились, собирались в огромные стаи, воровали последние крохи. Говорят, их было такое количество, что, когда они переходили дорогу, вынуждены были останавливаться трамваи. С ними пытались бороться, расстреливали, давили танками, но все безуспешно. Нужны были кошки.

Скульптура кота Елисея на Малой Садовой

фото: wikimapia.org

Как только это стало возможно, в апреле 1943 года, из Ярославской области был отправлено несколько вагонов с мяукающими крысоловами. Часть животных отпустили сразу, на вокзале, за другими выстроилась огромная очередь.

Мохнатые второго «кошачьего призыва» собирались в Сибири. Около 5 тыс. иркутских, тюменских и омских котов и кошек отправились спасать Ленинград. Некоторым из них мы должны быть благодарны за спасение эрмитажных коллекций. Их потомки до сих пор состоят там на официальной службе: имеют довольствие, паспорт и ветеринарную книжку.

Подвиг кошачьих не забыли ни на их родине, ни тем более у нас.

В Тюмени есть целая аллея сибирских кошек, созданная в память о том самом «кошачьем десанте», отправившемся спасать Эрмитаж. А у нас в городе это, конечно, всеми любимые статуи Елисея и Василисы. Я думаю, вы, как и большинство гуляющих по Малой Садовой, загадав желание, тоже попытались попасть монеткой в карниз рядом с Елисеем. Уверена, что у вас все получилось и желание сбылось.

Блуждающие быки Демута-Малиновского

Вообще-то, эта история не совсем о животных, точнее - не совсем о настоящих животных. Она о скульптурах, но они весьма натурально исполнены, да и ведут себя как живые, так что вполне органично впишутся в рассказ. Каждый желающий может сейчас увидеть этих бронзовых красавцев на Московском шоссе, 13, у ворот бывшего мясокомбината «Самсон». Парные фигуры быков заказали великому петербургскому скульптору Василию Ивановичу Демут-Малиновскому для украшения главного фасада скотопригонного двора.

Скульптура быка Взорки

Эти быки – настоящий шедевр анималистической скульптуры, они даже внешне отличаются характерами. Неудивительно, что у них появились имена — левого зовут Взорушка, правого — Невзорушка.

Скульптура быка Невзорки

Фото: Петр Прайс

С ними связана одна удивительная легенда, рассказанная лучшим питерским краеведом – Наумом Синдаловским. Дескать, незадолго до смерти Демуту-Малиновскому приснилось, что его бронзовые быки ожили и пришли к нему на могилу. А почти через 100 лет после смерти скульптора, осенью 1941 года, статуи перевезли на кладбище Александро-Невской лавры, планируя закопать, чтобы спасти от бомбежек. Но закопать почему-то забыли, и они простояли у забора до окончания войны... рядом с могилой своего создателя.

Спасение Красавицы

Последнюю на сегодня историю я расскажу с особым удовольствием. Положа руку на сердце, в первую очередь, она о человеческом мужестве, стойкости и благородстве, а уж потом — о животных. Слабонервным обещаю — рассказ хоть и тяжелый, но со счастливым концом.

Когда фашистская армия сомкнула кольцо вокруг нашего города, в осаде оказались не только люди, но и редкие животные ленинградского зоосада. Часть из них война застала в Витебске (их судьба сложилась, к несчастью, трагически), остальных предстояло спасать от постоянных бомбежек, холода и голода работникам зоосада. Читая истории о том, как боролись за жизнь своих подопечных сотрудники во главе с директором Николаем Соколовым, сжимается сердце. Что выдумывали люди, чтобы прокормить животных, когда сами буквально умирали от голода, как обогревали, как спасали от бомбежек... А один из этих рассказов про спасение огромной бегемотихи Красавицы не может оставить равнодушным ни одного человека. 

Поселилась она в нашем городе в 1911 году. Когда начался ад блокадных дней, после гибели слонихи Бетти именно Красавица оказалась самым крупным обитателем зоосада. В день бегемоту требуется 40 кг пищи. И это в городе, где норма взрослого человека составляла 350 гр хлеба. Готовили следующую смесь: 6 кг травы, овощей и жмыха плюс 30 кг распаренных опилок. Удивительно, но на таком рационе она смогла продержаться все блокадные дни.

фото: red-sovet.su

Другой проблемой, не менее серьезной, было отсутствие воды. Кожа бегемотов устроена таким образом, что без ежедневного смачивания она пересыхает, покрывается кровавыми трещинами, которые приводят к ужасным страданиям и гибели.

Ее смотрительница, Евдокия Ивановна Дашина, каждый день привозила сорокаведерную бочку воды, нагревала ее, смачивала несчастную бегемотиху и промазывала трещины камфорной мазью. Мне тяжело представить себе, сколько физических и моральных сил требовалось, чтобы совершать этот ежедневный подвиг. Во время бомбежек Евдокия Ивановна оставалась рядом со своей Красавицей, стараясь успокоить. Бегемотиха выжила, прожила до глубокой старости, удивляя всех ветеринаров отменным здоровьем.

Летом 1942 года зоосад открылся для посетителей. Измученные люди, измученные животные, и тем не менее, за лето его посетило около 7400 человек, которых встретили 162 спасенных зверя.

Шестнадцать сотрудников зоосада получили медаль «За оборону Ленинграда». В память об этих тяжелых днях, хоть наш город и превратился в Санкт-Петербург, зоопарк навсегда останется Ленинградским.

Эту статью можно продолжать и продолжать. Я уверена, что каждое животное оставляет свой след, если не в истории города, то хотя бы в нашей душе. И что все наши любимые Барсики, Бублики, Палканы и Матильды — такая же неотъемлемая часть петербургской жизни, как и мы с вами.