Семен Гордышевский: В борьбе с отходами наша страна оказалась на распутье

На вопросы корреспондента «Санкт-Петербург.ру» ответил председатель правления Экологического союза Санкт-Петербурга Семен Гордышевский.

- Как Вы считаете, почему в России не развита система утилизация отходов для их вторичного использования?

- Для этого не было исторических предпосылок. Сегодняшняя ситуация отчасти следствие нашей прежней коммунальной системы, которая, как и все в СССР, работала по административно-командному, а не экономическому принципу. То есть - только потому, что существовали регламенты, штрафы и наказания. После начала перестройки коммунальное хозяйство необходимо было переводить на рыночные условия. Но процесс до сих пор не завершен, как и не решена проблема естественных монополистов.

Проблема отходов – следствие нерешенности вопроса о реформировании системы ЖКХ. Мало того, здесь тоже появилась угроза возвращения к советской модели управления. И тоже из-за стремлений создать монополиста, то есть - поручить одному оператору управление отходами. Но это противоречит принципу рынка, в соответствии с которым несколько операторов должны конкурировать между собой, чтобы у потребителя была возможность выбора. Стоит отметить, что во время перестройки также изменился состав самих отходов, из-за чего возникла необходимость смены оборудования там, где оно уже существовало.

Таким образом, сама история процесса и смена технологического уклада создали объективные трудности. Конечно, есть и субъективные факторы. Например, негативное влияние на развитие системы утилизации отходов оказала борьба, связанная с мусоросжиганием. Ведь споры сжигать или не сжигать велись около десяти лет. За этот период можно было многое сделать, например, для внедрения раздельного сбора. Да, время, конечно, потеряно. Но хотя бы борьба завершилась осознанием того, что сжигать отходы очень опасно, их надо утилизировать.

- Почему Вы считаете, что мусоросжигание опасно?

- Чтобы это понять, необходимо проанализировать опыт Западной Европы, США, Японии. Они встали на путь мусоросжигания в начале 1980-х. А произошло это потому, что при внедрении данной технологии не привлекались специалисты из высокотехнологичных отраслей. Проблема казалось очень простой – сжечь отходы все равно, что сжечь траву или дерево. Но дело в том, что городской мусор – твердые бытовые отходы – это смесь разнообразных материалов. При ее попадании в печь происходит сложнейший для моделирования и расчета процесс горения. До сих пор проблема «хвостов» в теориях и технологиях сжигания – белое пятно. Этой экологической проблемой никто не занимался, она остро встала лишь в последние десятилетия. Раньше все технологии горения были «завязаны» на экономическую эффективность, и вопросы загрязнения были не актуальны.

Но когда в Европе в конце 1990-х стали анализировать результаты мониторинга окружающей среды, выяснилось, что значительно вырос фон загрязнения диоксинами, полициклическими ароматическими углеводородами (ПАУ). А это токсиканты и канцерогены 1-го класса опасности. Поэтому в начале 2000-х годов появилась директива по сжиганию, где была установлена, например, норма выбросов диоксинов в 0,1 нанограмма/м³. Но этот норматив принят не от хорошей жизни. Дело в том, что обеспечить меньшее количество диоксинов в выбросах мусоросжигательных комплексов технически невозможно. Казалось бы, 0,1 нанограмма – величина очень малая. Но санитарный норматив предельно допустимой концентрации (ПДК) диоксинов в атмосфере в Европе при этом составляет 0,02 пикограмма. У нас он более либеральный – 0,5 пикограмма (то есть допускается концентрация диоксинов в 25 раз превышающая европейский норматив). Но в этом случае получается, что норматив диоксинов в выбросах мусоросжигательных заводов в 5000 раз превышает санитарный норматив их содержания в атмосфере. О чем это говорит: хотя выброс рассеивается на большой территории, все равно увеличивается атмосферная концентрация стойких органических загрязнителей, кроме того идет их накопление в окружающей среде - почве, воде, агропродукции.

Стокгольмская конвенция о стойких органических загрязнителях была принята в 2001 году именно под влиянием последствий мусоросжигания, которые в Европе проявляются в сильном загрязнении этими токсикантами грунтов, продуктов питания, атмосферы.

Мы же в России можем воспользоваться негативным опытом Европы и избежать их ошибок с мусоросжиганием. Тем более у нас и так высокий диоксиновый фон. В Петербурге, например, работают три завода по сжиганию канализационного осадка. Наблюдается высокая степень загрязнения почвы диоксинами. А почва – это экологический след, поскольку загрязняется она из воздуха через атмосферные осадки. В центральных районах города – норматив загрязнения почвы превышен в 25-50 раз.

Поэтому уже многим специалистам понятно, что технология сжигания – это самая опасная технология утилизации отходов.

- Как Вы считаете, проект мусоросжигательного завода в Левашово остановлен совсем или он может быть возобновлен в перспективе?

- Гарантии, что он не будет возобновлен, нет. Тем не менее, в обществе есть понимание опасности этого направления, что уже привело к заморозке проекта на неопределенное время. Я думаю, что попытки возобновить мусоросжигательные инициативы будут продолжаться, поскольку в основе проблемы лежит исторически сложившаяся  экологическая малограмотность общества в целом. А малограмотные люди обычно ищут простых решений: «с глаз долой - из сердца вон». Ведь для первобытного человека микробов не было только потому, что он их не видел. Но со временем общество узнало об их существовании. Также и здесь. Все это требует времени.

Сейчас усилия грамотного звена экологических активистов привели к тому, что в целом уровень экологической грамотности общества повысился и, следовательно, шансов на то, что мы все-таки вернемся к этой пагубной технологии немного.

Другой взгляд на тему обращения с отходами - Интервью с членом Совета при Председателе Совета Федерации по вопросам агропромышленного комплекса и природопользования Владиславом Жуковым

- Как Вы считаете, повлияет ли положительно на экологическую ситуацию в России новый закон № 458-ФЗ?

- Уже хорошо, что он появился. В его разработке принимали участие разные силы. Это компромисс. Но с экологической точки зрения он имеет как серьезные минусы, так и серьезные плюсы. Плюс в том, что наработан некоторый опыт в достижении консенсуса, а минус - в том, что консенсус далек от экологического совершенства. Поэтому я считаю, что это некая переходная модель, с которой еще надо работать.

В адрес закона было много обоснованной критики. Но критиковать можно с разных позиций - с позиции интересов промышленности или населения, власти, бизнеса и т.д. Я являюсь представителем экологической критики. И, к сожалению, как раз экологическая целесообразность в данном случае оказывается самым слабом местом.

Ведь адвокатов природы очень мало. И они материально не ангажированы. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, что у них нет материальных интересов, но плохо то, что эта общественная работа не имеет материального ресурса. Все эти люди занимаются вопросами экологии, как правило, из личного интереса. И этого закон пока не учел. Не учел экологических интересов общества. Но сразу ничего не бывает. Хорошо, что он принят в серьезной борьбе. Но я думаю, он будет совершенствоваться, поскольку остались значительные противоречия.

- Внедрение системы раздельного сбора мусора: насколько это необходимо, целесообразно и возможно?

- Это важный вопрос, потому что сейчас мы находимся в так называемой точке бифуркации, когда у нас есть выбор, по какому пути двигаться дальше, и когда новые технологии, казалось бы, позволяют разделять мусор механизированно.

История раздельного сбора началась около тридцати лет назад. Таким образом стали собирать мусор в домохозяйствах европейских стран. Это упрощало задачу утилизации. Сейчас, когда появились технологии механизированной сортировки мусора, есть точка зрения, что не надо раздельно собирать все то, что можно разделить на конвейере. Но тут возникает очень важный вопрос: получим ли мы хороший результат, если население не будет участвовать в самом процессе сбора и разделения отходов?

Здесь и находится точка бифуркации. Например, мусоропереработчики говорят: не нужно теперь никакого раздельного сбора, все надо привезти на конвейер и там можно будет разделить. Экологи, и я в том числе, считают, что это неправильно. Потому что только культура отношения к отходам может принципиально изменить ситуацию.

Что такое отходы? Это в основном упаковка и остатки того, что мы не используем. Мы попользовались предметом какое-то время и выкинули его. Чем короче срок его службы, тем больше отходов. Следовательно, главный фактор здесь экологическая культура: если мы будем продолжать мало времени пользоваться предметами и покупать новые, количество отходов будет расти. С другой стороны бизнес заинтересован в том, чтоб люди меньшее время пользовались предметами и чаще и больше их покупали. Вот и противоречие: для бизнеса нужно одно, а для экологии – другое. Устранить его можно только через культуру. Не только через личную культуру каждого человека, но и через общественную, когда общество в состоянии так организовать обращение с отходами, чтобы оно было экологически правильным. То есть, чтобы как можно меньше было «хвостов» – остатков, которые попадают в окружающую среду и загрязняют ее, чтобы все это использовалась.

А это самое сложное - формирование человеческой культуры. «Пленка» цивилизованности очень медленно нарабатывается, но очень быстро теряется, в результате чего происходит возврат к «животному» поведению. Это серьезная проблема, которая как раз и проявилась «в отходах». Ведь потребление индивидуально, а отходы – проблема коллективная. Переход от индивидуального потребления к общественному управлению отходами оказывается очень сложной задачей.

Если раньше, истощив свою среду обитания, народы начинали войны за более привлекательные территории, то сейчас это непозволительно. И надо научиться жить цивилизованно, чтобы сохранять свою среду обитания. Но сейчас мы находимся на сложном этапе, когда у экологов есть понимание, что надо менять общественные механизмы поведения и принятия решений, а общество в целом еще не готово к этому. Оно уже не хочет жить по-старому, но еще не может жить по-новому. Вот такая точка бифуркации.

- Исторически сложилось, что тема экологии и отходов всегда была достаточно закрытой в информационном плане. Как Вы оцениваете ее состояние сейчас?

- В чем-то она стала более открыта, а в чем-то осталась закрытой по-прежнему. Экологические проблемы люди уже замечают на уровне ощущений. Но парадокс в том, что при большой обеспокоенности - мало знаний. Не хватает понимания, что именно и как именно оказывает негативное влияние, и что делать, чтобы его устранить. Но если мы неточно понимаем перечень и суть проблем, то также неточно понимаем их причины и, значит, будем неправильно действовать. Но известно, что надо бороться с причинами, а не со следствиями. Нужно много усилий, чтобы выросла информированность. Причем информация должна быть структурированной, потому что поверхностная или искаженная она меняет приоритеты. А иерархия ценностей крайне важна.

Мы, сегодняшние, многое прошли, но в смысле экологии - меньшую часть того, что должны знать и понимать в механизмах взаимоотношения человека с природой. И действуем, соответственно, пока по лекалам доэкологической эпохи. Но мы часть биосферы, и живем полноценно только благодаря тому, что она здорова. Для достижения понимания этого требуются просвещение, образование, культура и… время. Это медленный процесс. Но нам надо его ускорить, так как темпы нашего влияния на деградацию биосферы превышают возможности ее адаптации и при этом растут. Биосфера не справляется. Особенно это заметно в городах. Пока деградация идет быстрее, чем мы начинаем понимать, что нам надо менять свои алгоритмы. Причем менять свое поведение надо во всем: в быту, в производстве, в потреблении. Мы внедрили безопасность там, где она жизненно важна для отдельного человека, например, в медицине - в виде профилактики, прививок, антисептиков, дезинфекции при проведении медицинских процедур. Но своими действиями в быту мы постоянно инфицируем окружающую среду, выбрасывая в нее отходы своей жизнедеятельности. Общественный механизм отношения к жизни в биосфере (природе) должен в конечном итоге измениться.

Что способно изменить поведение? Только разум! Сегодняшний императив – стимулирование роста потребления в целях роста экономики. Нам необходимо перестраиваться, возможно, развивать экономику за счет увеличения информационного, а не материального потребления, которое не дает таких огромных экологических последствий. Но пока другие повседневные вызовы оставляют за бортом нашего сознания конфликт человека и природы. Пока в обществе - доминируют узко человеческие интересы, а глобальные интересы биосферы, нашего носителя и гаранта нашей жизни – лишь в мозгах небольшого количества специалистов.