Михаил Мильчик: В защите городского наследия Полтавченко играет пассивную роль

О сложившейся в Петербурге ситуации в сфере архитектуры и градостроительства мы беседуем, пожалуй, с самым авторитетным в градозащитных кругах деятелем – членом совета по сохранению культурного наследия при Смольном и министерстве культуры РФ Михаилом Мильчиком, в 2008 году получившем премию академика Лихачева за «За сохранение культурного наследия России». Об архитектуре он говорит с удивительной любовью и трепетом. «Санкт-Петербург.ру» задал Михаилу Исаевичу самые острые вопросы – об архитектурных потерях Петербурга, нереализованном плане по спасению деревянной архитектуры, передаче Исаакиевского собора церкви, реновации исторического центра и роли во всем этом губернатора Георгия Полтавченко.

Какие городские проблемы сегодня волнуют вас как эксперта в вопросах архитектуры и градостроительства больше всего?

– Начну издалека: Петербург в архитектурном плане - уникальный мегаполис. Не потому, что здесь шедевр на шедевре. Именно шедевров архитектуры в городе не так уж много. Прелесть в его цельности. Город - удивительно цельный, и каждое следующее построенное в историческом центре здание удачно дополняет предыдущее. Не случайно туристов сюда ездит больше, чем в Москву: люди могут и не осознавать, но их просто поражает единство архитектурного пространства. Эта особенность Петербурга, пожалуй, главная.

Сегодня меня беспокоит судьба застройки Московского проспекта. Московский проспект построен в едином стиле, с системой локальных доминант – башнеобразных зданий. Вам может нравиться или не нравиться проспект, но это совершенно выдающийся памятник советской архитектуры. Ансамбль – очень жесткая система, в нее нельзя вмешиваться безнаказанно. Но этот ансамбль уже частично разрушен вторжением целого ряда несоразмерно завышенных построек, и, судя по всему, процесс будет продолжаться.

Что уже безвозвратно утрачено городом?

– Одна из главных потерь — печально знаменитый дом Рогова на Владимирской площади. Небольшой здание, далеко не шедевр архитектуры, скорее рядовой представитель, но ценность его в том, что это единственный дом на площади, сохранившийся с начала XIX века. И он рассказывал нам, как выглядела площадь, ибо остальные дома были примерно такими же. Наконец, таких домов в Петербурге осталось немного. Благодаря этому рядовой дом вырос до уровня серьезного памятника. 

Обо всем этом было написано в моей экспертизе, но ее, к сожалению, не приняли во внимание, а теперь будут на месте снесенного дома возводить его приблизительную копию.

Михаил Мильчик. Фото: polit.pro

Что касается деревянной архитектуры, очень много печальных примеров, разве нет?

– Гибель деревянной архитектуры, прежде всего – в пригородах Петербурга, - это еще трагедия отечественной культуры. Я имею ввиду и Царское село, и Павловск, и Зеленогорск и другие пригороды. Там жило множество небедных людей, которые имели возможность заказывать интересные проекты у выдающихся петербургских архитекторов. Сразу же на ум приходит утраченная гостинца «Бель-Вю» в Зеленогорске. Судьба этих образцов деревянной архитектуры печальна по тысяче и одной причине, это отдельная тема для дискуссии. Эту неповторимую архитектуру в городах-спутниках, которой не было даже в самом Петербурге, конечно, нужно было сохранить. Непосредственно в городе мы имеем всего-то около 25 деревянных домов, стоящих на охране, и большинство из них находятся в аварийном состоянии. Достаточно вспомнить дачи Гаусвальда на Каменном острове и Громова в Лопухинском саду. Шесть памятников только в одном Пушкине утрачены за прошлый год. 

Есть какой-то план по спасению деревянной архитектуры?

– Года четыре тому назад мы — члены Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Петербурга — разработали предложения по созданию целевой программы спасения деревянной архитектуры, но никакого эффекта не было. В начале февраля этого года мы снова встречались с губернатором, и я положил ему на стол ту же самую программу с соответствующими комментариями. Если каменные здания еще могут терпеть, то деревянным зданиям нужна экстренная помощь. Однако по реакции Георгия Сергеевича я понял, что никаких мер не последует. В данном вопросе нужна и воля, и понимание невозвратности потерь.

Читать также: Бюджет рубят — щепки от деревянной архитектуры летят

Далеко не все знают, что в центре Петербурга есть пустующие жилые дома, где отремонтированы лишь фасады. Однако за парадным фасадом скрывается аварийное состояние внутренней части здания. В частности, такие дома есть на улице Шкапина. Что это, как не полумеры?

– Нужно принимать активные меры, и это относится ко всем зданиям. Если объект не используется, то он разрушается в два-три раза быстрее, чем здание, которое эксплуатируется. С моей точки зрения, опять же должна быть разработана специальная программа, однако создается впечатление, что внимания к таким объектам в Смольном нет.

Мы, в основном, говорим о попустительстве губернатора, а были ли в период работы Полтавченко положительные решения в сфере защиты архитектурного наследия?

– Конечно. Впервые в России нашим городским законом предусматривается охрана исторических зданий. Что такое историческое здание? Это старое здание, формирующее среду, но не имеющее статуса «памятника». Знаете знаменитое выражение «Короля играет свита»? Вот эти исторические здания выполняют роль свиты. Есть закон, запрещающий их снос, хотя и здесь не все гладко - сносить их можно в случае «непреодолимой аварийности». Как будто бы логично, тем не менее лазейка остается. Тот, кто хочет снести такое здание, просто заказывает экспертизу, которая выдает нужное заключение. Побороть это сложно, но можно, в частности силами градозащитного движения. Петербургские градозащитники сегодня активно пользуются судами, и суды часто становятся на их сторону.

Не очень убедительный получился плюс.

– И тем не менее, некая преграда для сноса исторических зданий имеется.

Конюшенное ведомство. Фото: ТАСС

Я ждал, что в качестве положительных примеров вы назовете отбитые у девелоперов Конюшенное ведомство или подстанцию на Фонтанке.

– В данном вопросе большую роль сыграли опять же градозащитники. Губернатор вынужден был согласится и с сохранением Блокадной подстанции и отобрать Конюшенное ведомство у недобросовестного арендатора.

Защитить защитили, но в остальном все пока на уровне разговоров – я об их реставрации и размещении в зданиях музеев. Очередной шаг – за губернатором. Возможно ли найти компромисс между необходимостью сохранения архитектурного наследия и интересами застройщиков?

– Да, конечно, нужно принимать скорейшие меры. По моему мнению, губернатор должен был проявить в этом отношении активность, чего, к сожалению, сделано не было. Вы употребили очень правильно слово - «компромисс». Я сторонник компромиссов, именно на них и возможно построить цивилизованное общество. Думаю, что нужно верно определять предметы охраны и четко понимать, чем можно пожертвовать, а чем нельзя. 

В данном случае я бы отдал должное вице-губернатору Игорю Албину. Я знаю, что к его персоне в обществе неоднозначное отношение, но мне нравится, как он себя ведет по отношению к наследию. Он ищет компромиссы, он один из немногих чиновников, который умеет слышать. Он не просто изрекает. К тому же человек действительно активно работает. 

Читать также: Топ-5 побед и поражений петербургского ВООПИиК

При Матвиенко была создана программа реновации исторического центра города, а при Полтавченко ее свернули. Почему? Как вы оцениваете отказ от этой программы?

– Я возглавлял экспертную группу этой программы. Ответ вам покажется странным, но я рад, что она свернута. Потому что реновация исторического центра – это не столько проведение реставрации старых зданий, сколько их перестройка, предусматривающая выселение жителей из ряда домов. Все это изменило бы структуру исторического центра. 

Мы проработали год или полтора, и нас закрыли, по понятной причине. Например, было проведено исследование двух «пробных» кварталов, и нам стало понятно, что по-настоящему аварийных зданий в этих кварталах и во всем центре всего два или три, и переселять никого не нужно. Соответственно, и новых площадей тогда не появится.

Вторая причина – финансовая. Кроме того, для того чтобы иметь право расселения жителей, чиновники хотели продвинуть федеральный закон. Я решительно выступал против, а без него задуманную реновацию провести невозможно, ибо она вступала в противоречие с градостроительным кодексом и другими законами. Чтобы ликвидировать эти противоречия, и нужен был закон, но Госдума, к счастью, отказалась его принимать — это третья причина. И все же, думаю, что Полтавченко свернул эту программу именно из-за непомерных финансовых затрат. 

Фото: alekseykalugin.ru

Давайте коснемся самой обсуждаемой сегодня темы, а именно Русской православной церкви. В последнее время идет активное строительство церквей, соборов, храмов, и зачастую на заклание церковным зданиям ложатся зеленые зоны. С точки зрения градостроительства и архитектуры, это оправданно?

– Нужно смотреть в каждом конкретном случае. Если в округе нет храмов, что, конечно, маловероятно (разве что на далекой периферии, в центре их вполне достаточно), и верующим нужно ехать за тридевять земель, чтобы помолиться, то в таком случае воссоздание храма на территории зеленой зоны оправдано. Заметьте, именно воссоздание, но никак не строительство нового. Мне кажется, в городе немного таких примеров, поэтому считаю, что в подавляющем большинстве случаев такие решения не оправданы.

А какова ваша позиция по передаче Исаакиевского собора церкви?

– Мы с вами живем по Конституции в светском государстве, где церковь отделена от государства. И в случае с Исаакиевским собором речь также должна идти о содружестве церкви и музея. По моему мнению, там уже сложилась оптимальная ситуация, когда в соборе регулярно проводятся богослужения. Есть придел, куда верующие в любой момент могут зайти и помолиться. В первую очередь, Исаакиевский собор - это государственный музей, очень ценный, очень важный. К тому же у нас уже есть яркий отрицательный опыт таких мероприятий — в ведение РПЦ после реставрации был передан Троицкий собор. Там есть образцы очень интересной живописи, она уже частично закопчена. Соловецкий музей-заповедник теперь возглавляет наместник монастыря. В результате уже много лет свернута вся экспозиция музея.

Как по-вашему, зачем РПЦ нужен Исаакиевский собор?

– Мне думается, что в данном случае желание получить Исаакиевский собор носит сугубо меркантильный характер. Там, бесспорно, должен быть сохранен музей при условии взаимодействия с церковью. Именно музей должен отвечать за сохранность всех художественных ценностей собора и за его состояние. 

Читайте по теме

«Исаакиевские» суды: иски тают на глазах

Стоило ли губернатору высказаться в пользу проведения референдума?

– Я не против референдума, но и не сторонник. Это не того уровня вопрос, как мне кажется. Думаю, что огромное количество людей далеки от реального понимания ситуации и осознания всей сложности музейно-культурной и церковной составляющих. Не нужно ходить далеко за примерами: телеведущий Владимир Соловьев в своей передаче занял позицию, что собор нужно передать церкви и сказал: «Вот все говорят об экспонатах. А какие там экспонаты? Купол? Иконы? Что составляет музейный фонд?» В Исаакиевском соборе огромное количество экспонатов. Видимо, Соловьев не подготовился к дискуссии.

На днях выяснилась важная деталь: официальной заявки от епархии не было, тем не менее губернатор принял решение передать собор. Получается, он пренебрег буквой закона. Известная пословица гласит: «Семь раз отмерь – один раз отрежь», а Георгий Сергеевич поступил в данном случае наоборот. Неужели непонятно, что так нельзя принимать решения, тем более столь ответственные?

Фото: nice-places.com

Из всего вышесказанного получается образ достаточно пассивного градоначальника.

– В защите архитектурного наследия он не играет активной роли, это факт. 

Ваш образ идеального губернатора? Лев Лурье без лишних раздумий назвал фигуру Пиотровского.

– Не могу согласиться со Львом Яковлевичем. Я с огромным уважением отношусь к Михаилу Борисовичу Пиотровскому, но думаю, что он уже давно на своем месте. Отвечу так: наверное, идеального губернатора не существует.

В целом же, это должен быть человек, который понимает где главные ценности, а где второстепенные. Человек, который может своевременно идти на компромисс, чувствуя разницу между компромиссом и сдачей позиции.