Геращенко: Купить несколько акций «Роснефти», чтобы как миноритарному акционеру приходить в будущем на их собрания и говорить... "спи*дили бл*ди"

Эфир ведут — Алексей Венедиктов и Наргиз Асадова.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Начальник пришел, мы в прямом эфире, здравствуйте.

В. ГЕРАЩЕНКО — Здравствуйте.

А. ВЕНЕДИКТОВ — До микрофона далеко, да, садитесь, пожалуйста, все, мы эту тему пока заканчиваем.

В. ГЕРАЩЕНКО — Не садитесь, а присаживайтесь. Слово "садитесь" в ЮКОСе не принимается.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Как вас быстро научили-то.

В. ГЕРАЩЕНКО — А как же, я там два года все-таки.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Все-таки два года, два года отсидки в совете директоров ЮКОСа.

В. ГЕРАЩЕНКО — Не отсидки, а работы, интересной работы, есть, о чем будет писать.

А. ВЕНЕДИКТОВ — О, это угроза.

В. ГЕРАЩЕНКО — Нет, это урок.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Кому?

В. ГЕРАЩЕНКО — Всем. Если мы за рыночную экономику, за инвестиционный климат, то мы должны делать определенные выводы из ошибок, которые происходят.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Виктор Васильевич, мы поговорим сейчас о ЮКОСе.

В. ГЕРАЩЕНКО — Надеюсь.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Виктор Владимирович, да что же такое-то.

В. ГЕРАЩЕНКО — Неважно.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Владимир Владимирович, Виктор Владимирович, легко запоминается, на самом деле.

В. ГЕРАЩЕНКО — И главное, в (НЕРАЗБОРЧИВО).

А. ВЕНЕДИКТОВ — Куда вы микрофон отодвигаете?

В. ГЕРАЩЕНКО — Нет, главное, (НЕРАЗБОРЧИВО).

А. ВЕНЕДИКТОВ — Нет, микрофон зачем отвернул, тут секретов нет. Виктор Владимирович.

В. ГЕРАЩЕНКО — Надо записывать везде всегда.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Действительно, да, но хотелось бы, чтобы побольше людей слушало. Но прежде, чем мы перейдем к ЮКОСу, мы сегодня, мы просто продлим эфир, я хотел бы вас вот о чем спросить, мы тут когда готовились с эфиром с Наргиз, выяснили, что вы 6 лет работали в Ливане.

В. ГЕРАЩЕНКО — Я работал в Ливане 5 лет.

А. ВЕНЕДИКТОВ — И сколько месяцев?

Н. АСАДОВА — С 67-го по 72-й.

В. ГЕРАЩЕНКО — Это я туда приехал после "шестидневной войны" в ноябре 67 года и до конца 71-го.

Н. АСАДОВА — А, первого.

В. ГЕРАЩЕНКО — У меня там, знаете, по биографии 6 месяцев отпуска, поскольку в отпуск не сходишь в таких ситуациях, я 5 лет там пробыл, это вообще интереснейший опыт. Я бы сказал, что в своей карьере я больше опыта, такого нужного, необходимого для своей банковской карьеры, больше набрал в Ливане и в Сингапуре, чем в Лондоне и в Германии.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Серьезно, что ли?

В. ГЕРАЩЕНКО — Да, там все, шаг влево, вправо побег, как у нас в Верховном совете, временно, я надеюсь. И там то же самое. А там, когда идет новый бизнес, развивается все, там все очень интересно.

А. ВЕНЕДИКТОВ — У вас какие остались впечатления все-таки, поскольку Ливан сейчас номер 1, или это уже давно было, вы с тех пор туда не ездили?

В. ГЕРАЩЕНКО — Нет, я там был несколько раз, но, в принципе, я что могу сказать, конечно, французы, собаки, оставили им неправильное конституционное соглашение, президентом должен быть обязательно христианин-моранит. Что такое моранит, я не знаю, но их мало. Спикером думы должен быть мусульманин-шиит, предположим, а премьер-министром - мусульманин.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Суннит.

В. ГЕРАЩЕНКО — Суннит, министром иностранных дел - грек-ортодокс. А если нет грека-ортодокса, умного человека, на должность, они обязаны искать. И такое распределение, настолько глупое, и при тех ситуациях, которые складывались, и когда палестинцы стали себя неправильно вести в Иордании, этот Хусейн…

А. ВЕНЕДИКТОВ — Как раз 70-й год, вы там были, черный сентябрь, да?

В. ГЕРАЩЕНКО — Нет, Хусейн - это 67-й год, он призвал бедуинов из степей, они всех палестинцев выгнали в Ливан. Они не могли их выгнать в сильную страну Сирию с Ассадом, не могли выгнать в Египет. Выгнали в Ливан, и начался весь этот кавардак, чтобы не использовать другие слова, примерно идентичные, который до сих пор над Ливаном довлеет, причем в Ливане очень резкое распределение между мусульманами, которые сильны в недвижимости, и христианами, которые сильны в торговле, в промышленности и т.д.

Н. АСАДОВА — Скажите, многие говорят, что Ливан - такая ближневосточная Швейцария в свое время.

В. ГЕРАЩЕНКО — Да, в свое время, почему Московский народный банк из Лондона открывал свое первое отделение в Швейцарии, думали, что нефть, газ, значимость возрастающая ближневосточных стран, она позволит отделение в Ливане сделать значимым, хотя оно не входило в эту бритиш-содружество, открыли там отделение. Но Швейцарии не получилось, потому что слишком быстро привнесли этот Израиль и Палестинский конфликт, хотя, как я понимаю, после того, как Израиль был создан и был создан с помощью Советского Союза, поскольку Йосиф пытался засунуть чего-то там англичанам, создать государство Израиль, не сложились отношения. И хотя всем палестинцам богатым заплатили деньги за землю, платил банк Ротшильда, до сих пор возникают конфликты - нам за землю не заплатили, хотя заплатили, а просто никто не хочет помнить историю.

Н. АСАДОВА — Дело в том, что когда просто началась эта война, то там многих, действительно, просто…

В. ГЕРАЩЕНКО — Война какого года?

Н. АСАДОВА — Война за независимость.

В. ГЕРАЩЕНКО — 48-го?

Н. АСАДОВА — Да, 48-го, там же очень многих выгнали, там, действительно, просто силой, палестинцев.

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы знаете, у нас был один клиент в Московском народном банке, который делал прекрасный бизнес на Кофре, он был богатый палестинец, он все свои деньги получил, и все палестинцы, которые, действительно, были владельцами земель, я это не в оправдание кого-то, или не в ущерб, я пытаюсь быть всегда объективным в пределах того, чего я знаю, чего я слышал, за землю там все заплатили. А просто использовали это как политический лозунг.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Виктор Владимирович, последний вопрос, потому что мы потом перейдем к экономическим темам.

В. ГЕРАЩЕНКО — Последней бывает только у попа жена. Ну, неважно.

А. ВЕНЕДИКТОВ — И не всегда, добавил бы, насколько я знаю. Скажите все-таки, пожалуйста, такое устройство Ливана, о котором вы рассказали, действительно, оно такое странное, может, наши слушатели не знали, может, об этом отдельную передачу надо делать, насколько это, действительно, может привести в нынешнем давлении со всех сторон к распаду страны?

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы знаете, с точки зрения политического устройства это путь никуда, это тупик. Им надо менять конституцию, надо отказываться от того, что им предписали французы, и делать свою конституцию, учитывая, что есть определенные силы, уже сейчас сменившиеся, есть определенные наслоения, кто-то убил моего брата, внутри даже Ливана, вне зависимости от палестинцев. Нужно просто думать, чего вы хотите.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Спасибо большое, напоминаю, что это был Виктор Владимирович Геращенко, который с 67-го по 71-й год работал управляющим отделения Московского народного банка в Ливане. А теперь мы переходим уже к вашей сегодняшней деятельности. Мы, конечно, продлим эфир. Это решение, прежде всего, вчерашнее решение собрания кредиторов о банкротстве ЮКОСа. Вы употребили в разных интервью такое крепкое слово как идиотизм.

В. ГЕРАЩЕНКО — Власти.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Власти, идиотизм власти, я думал, скажете сами или мне придется подсказывать.

В. ГЕРАЩЕНКО — А я не боюсь.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Дело не в этом, а в чем, во-первых, в чем смысл этого решения, потому что, может быть, мы не знаем экономических каких-то подоплек, в чем идиотизм власти?

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы знаете, вообще вещь очень простая. Есть проблемы ЮКОСа, которые исходят из того, что ЮКОС якобы неправильно платил налоги, хотя никто из налоговиков, которые подписывались под налоговыми декларациями ЮКОСа за 2000 год, 2001, 2002 и 2003, не привлечен к судебной ответственности, вы подписывали, значит, вы или взятки брали, или жулики были, или дураки. Идет другая интерпретация. Ну, неважно. Идет интерпретация, мы платим налоги, из тех налогов, которые были насчитаны, хотя против всех решений мы протестуем, мы, ЮКОС, 27.5 млрд. долларов на начало января 2006 г. мы погасили 21 млрд. Частично это произошло за счет продажи "Юганскнефтегаза", основного нашего добывающего актива, 62.5 млн. тонн, неправильно проданного, третий актив, вместо того, чтобы взять акции "Сибнефти", 4 млрд., никто не хочет их брать, как untouchable, да, то ли "Челси", то ли Абрамович, то ли Чукотка, что-то untouchable, вы знаете такое слово, untouchable, недотрагиваемый. Но неважно, мы заплатили больше 20, осталось, они нам еще насчитывают 2004 г., 2005 г., хотя явно в этих условиях ЮКОС не мог там чего-то хитрить и использовать все те возможности, которые дает налоговое законодательство, которым пользовались все. И главное, ЮКОС пользовался не первым, первой пользовалась "Сибнефть", где 13 млрд. заплатили Абрамовичу. Но неважно. Я не завидую.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Кому? Вы не завидуете?

В. ГЕРАЩЕНКО — Нашему многострадальному населению, такая власть у них, что поделать.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Понятно.

В. ГЕРАЩЕНКО — Так вот, мы говорим о чем, что если у нас основной кредитор - налоговая инспекция, а "Роснефть", там они купили по-темному, по-черному, иностранные банки, пардон, бл*ди, пустите звук такой.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Ту-ту.

В. ГЕРАЩЕНКО — Да-да, они все тут у нас сидят, поэтому ведут себя адекватно, естественно, продали в декабре, сказали нам об этом в марте, хотя мы сказали - мы продаем Mazeikiu nafta за полтора миллиона, мы вам выплачиваем ваши 500 вшивых миллионов вместе с процентами, не волнуйтесь. Они задним числом продали для того, чтобы "Роснефть" могла вступить в их туфли и т.д., это тоже требует определенного знания дела и т.д. И после Госналогслужбы второе - это "Юганск", который говорит - вы нам платили не те цены за нашу продукцию, как за воду или за что, хотя никакой нефти без воды не добывается, плюс нефть не может добываться просто с водой из речки, закачивать туда, нужно закачивать чистую воду, это тоже своя технология и т.д. А мы говорим - ребята, да мы же были в одной семье.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Да, "Юганск" принадлежал.

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы нам давали цену такую, мы вам платили, но вся же модернизация, новые трубы, моторы, мы же вам поставляли из холдинга, мы одна семья, мы один холдинг, про что вы говорите. Но неважно. Тут много таких вопросов, я не хочу вмешивать ваших слушателей. Я, с одной стороны, счастлив, что я не стал юристом. С другой стороны, если бы я был юристом сейчас, я бы любого достал бы, при его любой должности, но неважно. И в этом случае, мы говорим, что Минналогслужба должна быть заинтересована в том, чтобы продать активы ЮКОСа по лучшей цене.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Подороже.

В. ГЕРАЩЕНКО — Тогда они больше получат, быстрее получат, увеличится стабфонд для всех национальных программ, туда-сюда, хотя они сейчас хотят деньги размещать через ЦБ, под видом резервов, не думая о том, что резервы могут быть арестованы, если будут требования государства, это уже другая тема, я не хочу эту тему обсуждать. И они говорят - мы согласны, с конкурсом, да вы назначьте временного, у него примерно такое же время, такие сроки. Он более спокойно будет продавать. И я понимаю господина Ребгуна, опытного товарища в этом деле, и он говорит, что да, у нас оценка расходится с оценкой менеджмента ЮКОСа. Менеджмент ЮКОСа исходит из рынка, а мы исходим из ликвидационной стоимости, потому что у нас есть год, мы должны за это время активы продать и расплатиться с кредиторами.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Пока мы найдем.

В. ГЕРАЩЕНКО — Хотя все знают, что есть у ЮКОСа, все понимают, что сколько стоит. Статус внешнего управляющего, когда менеджмент отстраняется, он сам делает и делает не спеша, в течение полутора лет, он более выгоден для кредиторов с государственным участием или интересом, Минналогслужбы. И в то же время и ЮКОС, и "Роснефть", и "Юганск" - это государственные предприятия.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Компании, конечно.

В. ГЕРАЩЕНКО — Насколько я помню правильно, там председатель совета директоров - господин Сечин.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Правильно помните.

В. ГЕРАЩЕНКО — Я пытаюсь не ошибаться, хотя столько происходит в стране, что можно и ошибиться. Поэтому ваш интерес тоже, чтобы вы получили больше при ваших требованиях, хотя, естественно, что для любой компании чем дешевле ты купил, тем лучше ты потом можешь это дело показать в своем балансе.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Виктор Владимирович, нам на новости надо.

В. ГЕРАЩЕНКО — У нас купили, купили "Юганск" за 9 млрд. и 4, а сейчас показывают в балансе "Роснефти" 38.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Удачная покупка, поздравляем "Роснефть".

В. ГЕРАЩЕНКО — Я их тоже поздравляю.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Мы прервемся на новости, потом вернемся в студию с Виктором Владимировичем Геращенко.

НОВОСТИ

А. ВЕНЕДИКТОВ — Напоминаю, что в программе "Разворот", которую мы ведем вместе с Наргиз Асадовой, Виктор Владимирович Геращенко, председатель совета директоров ЮКОСа. Наргиз?

Н. АСАДОВА — Да, мы тут, пока шли новости, я спросила у Виктора Владимировича, что же будет с ЮКОСом, растащат его или нет. И кто.

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы знаете, я бы сказал, вещь непредсказуемая, совет кредиторов согласился с рекомендациями насчет того, что нужно назначать не внешнего управляющего, которому дают полтора года, который спокойно пытается найти решения, а назначить конкурсного управляющего. А задача конкурсного управляющего за год распродать активы компании. И конечно, когда активы компании, которая была первой в стране по добыче и по переработке, могут выглядеть сейчас совсем по-другому. Можно по дешевке купить, почему же не купить по дешевке? Но тут всегда возникает проблема, для конкурсного управляющего, продаешь по дешевке, а у нас же кроме того, что там 61, 2% у основных акционеров, которые там все разбежались, кто куда, кто в тюрьме, а кто, а те далече, есть миноритарии, это 40% почти. Среди них есть иностранные миноритарии, это так называемые хедж-фонда, у которых 23-24% акций. Там есть даже такой интересный пенсионный фонд Пентагона, ведь там любой полковник на пенсии, которому скажут - ваши деньги ничего не стоят, он и не подаст в суд на хеджик-фанд, он пойдет до конца. Если он спецназовец…

А. ВЕНЕДИКТОВ — Он далеко зайдет?

В. ГЕРАЩЕНКО — Я не думаю, что здесь будет очень приятно. Поэтому мы всегда и говорим, что решите вопрос адекватно, в интересах страны, государства, то же самое, я извиняюсь, нефтяного комплекса, социальной ответственности и ответственности с точки зрения привлечения инвестиций. Если вы это не сделаете, вы покажете, как я сказал недавно, и не в сердцах, а продуманно, идиотизм власти.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Нет, но за этим идиотизмом же что-то стоит, нельзя же представить, что власть - дебил, который пускает слюни. Она как раз собирает нефть, а не слюни пускает.

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы знаете, жулик, когда ему хочется, он не думает о последствиях, он видит просто кусок, открывает рост, у него текут только слюни.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Но он какой-то глупый жулик все-таки тогда, есть же умные жулики, наверное.

В. ГЕРАЩЕНКО — Но я же не виноват, что мы не за тех голосуем.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Наргиз?

Н. АСАДОВА — Вы говорили, что какой-то инвестор появился.

В. ГЕРАЩЕНКО — Я этого не говорил.

А. ВЕНЕДИКТОВ — А что, не появился?

В. ГЕРАЩЕНКО — Я говорил, что мне сказали, что появилась организация, которая готова заплатить долги ЮКОСа и стать владельцем ЮКОСа. Но для этого должны быть созданы определенные условия для того, чтобы основные владельцы ЮКОСа с этим согласились, понимая, что иначе они ничего не получат, чтобы власть поняла, что это лучший выход для того, чтобы они вышли даже из того, что 1 августа, предположим, арбитражный суд, как все наши самые справедливые суды в мире, как говорил Вицин в фильме "Кавказская пленница", выйдет тоже с красивым лицом. Хватит ума на это или нет, я не знаю.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Судя по тому, как развивается история с "Юганскнефтегазом", которому списали немедленно налоговые претензии, как только он перешел в другую компанию, его стоимость резко возросла.

В. ГЕРАЩЕНКО — Почему вы меня после ланча хотите сразу обидеть?

А. ВЕНЕДИКТОВ — Вы председатель совета директоров, извините, а кого нам обижать? Вы с Сечиным председатели совета директоров. Кстати, мне тут прислали.

В. ГЕРАЩЕНКО — Не надо меня мешать в одну компанию.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Почему?

В. ГЕРАЩЕНКО — Хотя мы должности одинаковые.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Я это хотел сказать. Кстати, на пейджер пришло - уважаемый Алексей Алексеевич, после слова "Сечин" в Санкт-Петербурге произошло вырубление эфира примерно на минуту, так надо? Вопрос от Михаила. Михаил, я не знаю, что у вас там в Санкт-Петербурге, мы ваших питерских не трогаем.

В. ГЕРАЩЕНКО — Кстати, я тоже там родился в 37-м году.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Да, у нас еще один питерский тут, и не только…член Совета директоров.

В. ГЕРАЩЕНКО — Ленинградский.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Ленинградский. И Сечин ленинградский тогда.

В. ГЕРАЩЕНКО — Да, наверное.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Да. Вы оба председатели совета директоров и оба ленинградские, между прочим. Тем не менее, Виктор Владимирович, общее ощущение все-таки за последние годы, когда снаружи следишь за тем, что происходит в крупнейшей российской компании, я даже не касаюсь судьбы акционеров и судьбы Михаила Ходорковского, который в тюрьме. Такое впечатление, скольжение по горке, от компании, сначала на компанию повесили, заслуженно, незаслуженно, налоги, затем ее стали раздирать по клочкам, сейчас вроде пришло время, когда там шерсть летит, просто уже там лапы, там хвост, там Самара, там Томск и т.д. На чем основано все-таки ваше такое существование, что вы там продолжаете еще, я не знаю, уж не бороться, но сохранять компанию, пытаться сохранить? Зачем? Ведь очевидно, что это государственное.

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы знаете, я вам просто ответил, что совет директоров - это наблюдательный совет, это не совет и не организация, которая занимается btb бизнесом. И когда мне предложили после получасовой беседы, забыл, как по-русски говорится, не хочу вспоминать, о том, о сем, а потом пришли через две недели и сказали - а вы не хотите ли, у нас будет в июне отчетный год, нам нужно избрать двух членов совета, поскольку Ходорковский не может быть в связи с тем, что его догнали в Новосибирске, якобы в Москве не могли арестовать, у нас, если нужно, можно и керосин потратить, чтобы догнать в Новосибирске. Хотя он летел не в Нью-Йорк, никуда. Но неважно. И еще ушел Кукис, который сказал - я так не могу руководить, Миша, ты все время вмешиваешься, я так не могу, ухожу. Он сказал - уходи. А потом, когда его арестовали, Кукис сказал - я могу остаться. Нет, уходишь - уходи. Нужно было два новых члена совета директоров. Я подумал-подумал, зная о налоговых проблемах, посоветовался с лучшими людьми Минфина, которые уже были не in office but, но все равно они уважаемые мной, чем кто-либо после них, включая сегодняшних. Они сказали - это все хреновина, это все интерпретация Шаталова по поводу налогового законодательства, бред сивой кобылы. Я подумал - почему нет? Я понимаю, что меня хотели выбрать посредником.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Наверное, допускаю, вполне допускаю.

В. ГЕРАЩЕНКО — Я тоже так где-то думал, но после избрания я звонил три раза в офис, сказали - через Медведева, Медведеву я звонил две недели, ответа не пришло. Я понял - со мной не хотят говорить, потому что было принято решение - раз ты, собака, выступил так на совете предпринимателей, мы тебя изничтожим. Но, в любом случае, я исходил из другого. Компания ведущая, компания стоящая, какие бы там недостатки ни были, и она должна быть сохранена. К сожалению, менеджмент компании после того, как ушли основные акционеры и были вынуждены уехать, вел такую политику соглашательства вместо того, чтобы говорить - мы ни в чем не замешаны, мы отвечаем за бизнес. И так же, как вполне понятно, судебные приставы, пришедшие в июле 2004 г., из тех денег, которые были запланированы на модернизацию, два миллиарда долларов, покупка труб, они разрешили потратить полтора из той добычи и выручки, понимая, что нельзя остановить производство.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Т.е. можно было работать?

В. ГЕРАЩЕНКО — Вполне можно было работать и договариваться, вопрос был всегда в чем, какая у вас конечная цель, ребята, чего вы хотите. А дальше, если есть конечная цель, а как ее сделать?

А. ВЕНЕДИКТОВ — А к кому вы могли бы задать этот вопрос? Ребята, ребята, это кто, давайте?

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы знаете, Маяковский не вовремя застрелился.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Это Виктор Владимирович Геращенко, это не Владимир Владимирович Маяковский, это Виктор Владимирович Геращенко. Наргиз?

Н. АСАДОВА — Давайте поговорим теперь не о ЮКОСе.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Нет, я все-таки хочу, подожди, я хочу все-таки понять, тут есть несколько вопросов, вы уже частично ответили. Василий спросил - спросите у Геращенко, неужели такой опытный человек не мог предвидеть финал с ЮКОСом? Для чего согласился на эту должность, тут центральный вопрос, для чего? Вы же опытный человек, вы же понимали, что это дело, что эти ребята, которые вовремя не застрелились, пойдут до конца.

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы знаете, я честно не могу сказать, что сейчас нужно сказать финита ля комедия.

А. ВЕНЕДИКТОВ — То есть?

В. ГЕРАЩЕНКО — Потому что появился инвестор с деньгами, который говорит - я готов купить задолженность ЮКОСа, а это задолженность налоговикам, наполовину она придуманная, кроме того, что она вообще нелегально оправдана. Но это не об этом речь. Штрафные проценты я имею в виду. "Юганскнефтегаз" - это тоже придумано, мы в одной семье, мы давали им деньги, поэтому чего говорить, по какой цене мы тебя покупали. И плюс "Роснефть", которая купила у этих западных банков-засранцев, я их еще достану, но не сегодня, со скидкой их долг, хотя им говорим - мы продадим Mazeikiu nafta, вкладываем, расплатимся со штрафными процентами и т.д. Они пошли по этому поводу, по этому пути, видимо, там, опять же, там давиловка, раз хотите быть в России, то…

А. ВЕНЕДИКТОВ — Или, наоборот, преференции, или, наоборот, преференции могли быть.

В. ГЕРАЩЕНКО — Во (НЕРАЗБОРЧИВО).

А. ВЕНЕДИКТОВ — Во (НЕРАЗБОРЧИВО) вы думаете, без преференций? Это он посмотрел, это я перевожу для слушателей.

В. ГЕРАЩЕНКО — Да.

Н. АСАДОВА — Послушайте, а если, допустим, даже придет этот инвестор, разве власти позволят купить такую компанию, как ЮКОС, кому-то не из своих?

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы знаете, тут возникает большой вопрос.

Н. АСАДОВА — Вот он у меня возник уже.

В. ГЕРАЩЕНКО — Да, что власть чего хочет, если мы говорим про глобализацию, вступление в ВТО, хотя для нашей экономики кроме экспортеров железа никому ВТО это не нужно, плюс ВТО - вообще несправедливая организация, создана в интересах основных стран и т.д., но мы не будем в эту политику лезть. То мы за что, за глобализацию, отмену любых валютных ограничений, даже за то, чтобы сделать рубль полностью конвертируемой валютой, хотя такого выражения уже давно нет, какой-то дурак чего читает и чего предлагает президенту, я не знаю. Но это не мое дело. Вопрос возникает, чего мы хотим?

Н. АСАДОВА — Я думаю, что власть хочет контролировать все, главное, чтобы контролировать все.

В. ГЕРАЩЕНКО — Нет, вы знаете, дело не в контроле, понимаете, дело не в том, что входит инспектор в трамвай и спрашивает - ваш билетик. А главное, чтобы люди покупали билеты, как в Швейцарии входишь в трамвай, и там уже автомат, ты в трамвае покупаешь. А не у нас, чтобы войти, трамвай стоит 5 минут, пока все пройдут через турникет. А если ты не купил билет, тогда тебе штраф. Мы, может быть, не дожили до такого понимания, кто-то поедет без билета, но все равно надо стремиться к разумному. Мы же видим, чего делается там. И когда мы начинаем придумывать что-то свое доморощенное, все касается, кончается глупостью. И всегда думаешь, конечно, ты едешь туда, причем твою машину везут три самолета, поскольку связь, хотя Руст все равно долетел, несмотря на связь, при Горбачеве, я имею в виду.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Да-да.

В. ГЕРАЩЕНКО — Не в этом дело-то. Чего мы хотим получить.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Так где эти парни, которым можно было бы хотя бы задать вопрос? И почему этот вопрос не был задан? Не был задан Ходорковским, не был задан вами, не был задан Тиди? Некому задавать вопрос? Тогда это бессмысленно.

В. ГЕРАЩЕНКО — Это от Цюриха, по Банкрофштрассе идут два глухонемых, один в возрасте, как я, другой помоложе. И в возрасте говорит - как дела, как провел уик-энд, как теща, как цветы?

А. ВЕНЕДИКТОВ — Руками говорит, да?

В. ГЕРАЩЕНКО — Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Жестами.

В. ГЕРАЩЕНКО — Что ты орешь-то?

А. ВЕНЕДИКТОВ — Понятно. Виктор Владимирович Геращенко.

В. ГЕРАЩЕНКО — Не вы, конечно.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Я могу и поорать, у нас есть усилители тут для крика. Кстати, мне пишут, что, действительно, в Питере после слова "Сечин" был прерыв на минуту. Я надеюсь, что мы будем просто реже говорить это слово.

В. ГЕРАЩЕНКО — Запрещенное слово просто.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Там.

В. ГЕРАЩЕНКО — Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Там зона.

В. ГЕРАЩЕНКО — А если слово "сечь Запорожская", тогда что?

А. ВЕНЕДИКТОВ — Виктор Владимирович, а вы не встречались с ним?

В. ГЕРАЩЕНКО — С кем?

А. ВЕНЕДИКТОВ — Вы не встречались с Богданчиковым, с Сечиным, с руководителями "Роснефти"?

Н. АСАДОВА — Коллегами.

В. ГЕРАЩЕНКО — Нет, вы знаете, я бы так сказал.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Коллегами, действительно, правильно, правильно, с коллегами.

В. ГЕРАЩЕНКО — Да-да, кто я, я не попова свинья. Но неважно. Так вот, Сечина я знаю давно, у нас были прекрасные отношения, даже он мне помог спокойно уйти в должности председателя ЦБ, поскольку я сказал, что у меня диабет, хотя я не соглашался с созданием национального банковского совета, это полный идиотизм, он себя показывает. Но неважно. А после этого на почве чего встречаться?

А. ВЕНЕДИКТОВ — На почве ЮКОСа, он же председатель совета директоров "Роснефти".

В. ГЕРАЩЕНКО — Я же звонил, через Медведева, и говорил - я хотел бы прийти.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Не удалось?

В. ГЕРАЩЕНКО — Со мной встречался только господин Шувалов, который ответственный человек, юрист и т.д., он мне просто объяснил, что в администрации нет веры Ходорковскому, поэтому Виктор Владимирович, ты, мол, не волнуйся, успокойся и т.д.

А. ВЕНЕДИКТОВ — А Геращенко есть вера? Хорошо, Ходорковского нет, но его и нет.

Н. АСАДОВА — Уже нет.

В. ГЕРАЩЕНКО — Нет, а если бы он не хотел мне чего-то говорить, он бы со мной и не встречался.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Это правда.

В. ГЕРАЩЕНКО — Тем более он встречался не на стороне, а встречался в помещении администрации. Т.е. он мне официально сказал, что Виктор Владимирович, ты тут ни при чем.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Понял, еще вопрос от Марты Оскаровны, она спрашивает, почему никто не вспоминает о заявлении Путина, что никто не собирается банкротить ЮКОС? Это было год тому назад, действительно, было такое заявление на, не помню, в Китае, по-моему, или в Ташкенте, в Ташкенте на встрече.

В. ГЕРАЩЕНКО — В Ташкенте, да.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Да.

В. ГЕРАЩЕНКО — В мае 2004.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Что же, у нас президент никто, что ли?

В. ГЕРАЩЕНКО — Нет, зачем вы так говорите? Вы знаете, я, работая во Внешторгбанке с формально августа 60-го года, 29 лет, был в четырех наших заграничных учреждениях, даже в Цюрихе в пятом был, четыре месяца, переделывали банк одного в другой, когда они попали на золотую позицию, цюрихские власти были благодарны, что мы золотом торговали через них, поэтому нам разрешили банк переделать. И всегда товарищи, с кем приходилось общаться там, в торгпредставительстве, в посольстве которые были привязаны к определенным ведомствам, с которыми всегда складывались нормальные отношения, если ты не пытаешься чего-то там ловить или хитрить, они всегда говорили - Витя, КГБ-шнику никогда не надо верить до конца.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Здесь же не до конца, здесь же все было как-то публично.

В. ГЕРАЩЕНКО — И КГБ уже якобы нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Вот именно.

В. ГЕРАЩЕНКО — Но мы помним, чему нас учили.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Виктор Владимирович Геращенко. Еще один вопрос, может быть, в этой части последний, по ЮКОСу, все-таки, Виктор Владимирович, эта отчаянная такая борьба, все время, знаете, как бывает, армия отступает, арьергард, он должен сдерживать наступление противника. Вы не чувствуете себя, что армия уже ушла за горизонт, но кто сел, кто в местах далеких, кто в Лондоне, кто в Израиле, Тиди подал в отставку, потому что не может работать. А вы какой-то держите арьергард, прикрываете для чего-то, а за спиной-то уже прикрывать-то нечего. Уже ушли за горизонт.

В. ГЕРАЩЕНКО — Вы знаете, я бы так сказал, что я все-таки рожден был в 37-м году.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Что вы запугиваете сразу? Вы сразу запугиваете.

В. ГЕРАЩЕНКО — Войну помню, нет-нет-нет, войну помню и свое отношение ко всем тем изменениям, которые происходили в нашей экономической, политической жизни, я был в правительстве Рыжкова, хотя мы уже стали независимой организацией. Я всегда исхожу из одной простой вещи, интересы не только ведомства, где ты работаешь, но и интересы страны. В интересах страны, это я ответственно говорю, любой, пардон, ж*пе, можете выключить микрофон, докажу, что вы делаете все не так, можно делать все намного лучше и красивее, вы сами себе режете, не знаю, по ступням или по каким местам, не помню.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Понятно. Наргиз?

Н. АСАДОВА — Мы переходим на новости или не переходим еще на новости?

А. ВЕНЕДИКТОВ — Нет, мы еще не переходим на новости, нет.

Н. АСАДОВА — Вы, как всегда, забрали у меня часы.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Я понял.

В. ГЕРАЩЕНКО — Наручные или будильник?

А. ВЕНЕДИКТОВ — Будильник.

Н. АСАДОВА — Будильник.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Будильник, конечно.

Н. АСАДОВА — Давайте поговорим про ВТО.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Да, шаг назад.

Н. АСАДОВА — Вы как-то так сказали, что эта организация никому не полезна, почему же тогда в нее так все стремятся вступить?

А. ВЕНЕДИКТОВ — Мы ломимся с криками - проклятые америкосы, которые…

Н. АСАДОВА — Не только мы.

В. ГЕРАЩЕНКО — У меня был такой счастливый момент, когда я был управляющим ЦБ, раз в два месяца под эгидой банка международных расчетов, который был создан в 30-м году для того, чтобы отслеживать уплаты репарации немцами, это образовался клуб центральных банков. И каждые два месяца собирались, обсуждали политику, проблемы, нас много спрашивали, потом уже, когда проблемы начали в США, Гринспена спрашивали по 40 минут, и там вечером был обед. И однажды выступал председатель ВТО, бывший премьер-министр Новой Зеландии, левый лейборист, потом он потерял выборы, но он был председатель. И он примерно выступал с такой речью, так же, как потом и Вулфенсон, который был председатель мирового банка, чьи родители были из Одессы, он родился в Порт-Артуре, но…

А. ВЕНЕДИКТОВ — Как носило-то.

В. ГЕРАЩЕНКО — Inclination, были inclination к Советскому Союзу, вообще замечательный мужик.

Н. АСАДОВА — Он на Ближнем Востоке сейчас.

В. ГЕРАЩЕНКО — Где-то, да. И с Клинтоном тоже там играли, тоже оба на саксофонах, но Моники у них были разные, видимо, но не в этом дело. И этот председатель говорит - ребята, председателям ЦБ Европы, Латинской, сильных, что мы делаем, мы своей политикой ВТО отталкиваем третий мир на обочину. Мы вводим такие правила, что они единственное, что могут производить, мы выставляем для них проблемы. Ему Дуйзенберг тогда, первый председатель ЦБ Европы, бывший руководитель национального банка Голландии, Голландия, кстати, четвертая страна по вложениям иностранным, они говорят, почему там какая-то, пардон, сранная Италия возьмет, а мы нет, но неважно. Он - ты что говоришь, мы не так все делаем? Я, говорит, не это хочу сказать, но мы делаем что-то не так, мы восстанавливаем против себя весь третий мир. Примерно то же самое, спустя три месяца, говорил Вулфенсон, мы не то делаем своей политикой. ВТО - это клуб, созданный рАзвитыми, развитЫми или рАзвитыми, у меня всегда с удобрениями, ударениями, не удобрениями, плохо. Потому что мы не понимаем их мысли. Китай шьет прекрасные рубашки по лицензиям, чуть нитка пошла, они не поставляют "Ив Сен Лорану", а продают на местных рынках, можно купить замечательную, нитка пошла, жена подошьет все. Но все же можно делать замечательно, зачем высококвалифицированному рабочему с тем уровнем жизни, который есть в Европе, шить рубашки? Пусть он делает "Мерседес", хотя там уже японские деньги, еще, т.е. все настолько запутано.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Так.

В. ГЕРАЩЕНКО — Что меня это приводит только к одному выводу. Когда однажды я был в Таиланде и говорил по поручению, причем я был уже не на госработе какой-то, (НЕРАЗБОРЧИВО), как обычно, sometimes, говорил о поставках удобрений, мы производили апатит и т.д., в том числе, когда рассматривался суд над Ходорковским.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Апатит, да.

В. ГЕРАЩЕНКО — Бывший директор сказал - если бы они не пришли, нам была бы полная ж*па, они молодцы, пришли, деньги вложили. И когда говорили про поставки удобрений, в том числе, в Таиланд, а там для того, чтобы три раза в год собирать рис, нужно много удобрений. И я, представитель Мицуя, который в химии, в этом деле, что соревнование, туда-сюда, он мне, естественно, как любой китаец и японец, "р" не произносит так же, как я, хотя я не еврей, извиняюсь, мистер "геященко", что вы говорите, какой competition, весь "мий" - один большой "кайтей". И это я запомнил 15 лет назад.

А. ВЕНЕДИКТОВ — Большой картель, да.

В. ГЕРАЩЕНКО — А все остальное - чушь.

А. ВЕНЕДИКТОВ — А чего тогда так ломиться в ВТО, почему тогда мы так ломимся в ВТО, упираясь?

В. ГЕРАЩЕНКО — А был такой, такой ф