С двумястами сорока долларами стартового взноса я расстался легко - это минимальные расходы по сравнению с перелетом и жильем. Летим втроем - я, старший сын и жена. Идея взять сына возникла из желания показать ему Массачусетс и Гарвард, может, учиться начнет лучше :). Разные мысли в голову лезут после интенсивных тренировок.

Летим Британскими авиалиниями с короткой стыковкой в Лондоне. Через Атлантику огромный самолет мчится совсем пустой. Я занял пять мест посередине B777-200 и заснул, вытянув ноги. Такого сна нет даже в первом классе. Разбудила меня стюардесса, принеся мороженое.

В Нью-Йорке - поздно вечером. Машину напрокат и - в Бостон. Дорога занимает четыре часа, но мы не стали строить из себя дальнобойщиков и ночуем в мотеле, не доехав до города час.

Есть две стратегии акклиматизации - прилететь и в бой, пока не накатило. И прилететь за две недели, а бежать после того, как рассосется то, что накатило. Может, правильнее акклиматизироваться, но, чтобы смотреть Америку без пива, стейков, гамбургеров и прочих излишеств, нужно иметь железную волю или цирроз печени.

В субботу поздно ночью мы прилетели, в воскресенье получили номера, а в понедельник - старт. День недели для марафона странный. Так бывает только в Бостоне. Правда, в Израиле по пятницам бегают, глобус большой, праздников много.

Независимая Америка началась с Бостона. Англичане ввели дополнительные налоги в колониях, покорители новых земель возмутились и повыкидывали за борт тюки с чаем метрополии, Англия закрутила гайки. Дальше как обычно. Война и Свобода... Обычно, конечно, наоборот, но история охотнее записывает именно так. Первый бой патриотов с английскими регулярными войсками состоялся в пригороде Бостона в середине апреля, и Декларация независимости была прочитана с балкона одного из сохранившихся зданий именно в Бостоне. Теперь здесь День патриотов - каждый третий понедельник апреля. Кстати, марафон - это не самое мощное событие Бостона. В это время весь город смотрит бейсбол. Boston Red Sox и Toronto Blue Jays играли в этом году рано утром. После матча город со стадиона перемещается к финишу марафона.

С начала XIX века в Америке был один "великий уравнитель" - револьвер, сделанный Сэмюэлем Кольтом. Он был символом свободы и воплощал идеологию американцев. Но к началу XX века Colt утратил свое прежнее значение, и пришлось изобретать новый национальный фетиш - бег. В 1897 году прошел первый Бостонский марафон.

Стоя в очереди за картонной коробкой, осознаешь, что на дистанции равны все - бедные и богатые, влиятельные и не очень. Здесь не помогают ни обширные связи, ни умение подбирать галстук под цвет носков, ни размер автомобиля. Ты остаешься один на один со своим телом и духом. Марафон теперь стал великим уравнителем и идеологией американцев.

До старта остается чуть меньше двух часов. Лежим на коробках, как опытные бомжи у вентиляционных решеток. Образовалась отличная русская компания. Почти все, ну… кроме меня, марафонцы с десятками пробегов. Катя Волонцевич знает Бостон, как я парк в Сестрорецке, много лет его бегает. Я спросил, зачем она каждый год бегает один и тот же марафон. Не ответила ничего, только улыбнулась. Все смеются над моими задумками пробежать первую десятку медленнее 38 минут, первая десятка - под хорошую гору. Обсудили рельеф, погоду, режим пожирания гелей. Я пошел разминаться. Вместе со мной трусят еще два человека, тоже с красными быстрыми номерами. В общей массе никто тратить силы не хочет, "разомнемся на первой десятке".

За полчаса до старта трусцой бегу в свой второй загон первой волны. Всего волн три. Стартуют они в 10, 10:30 и 11 часов.

До нас убежала элита женщин, слепые с проводниками, колясочники и ребята с проблемными ногами. Я видел многих из них на этой дистанции - героические ребята. Мои проблемы - это детский лепет по сравнению с их волей. Хотелось каждому пожать руку.

Сдаю отличную кофту с капюшоном, купленную специально для марафона за 666 рублей, штаны и любимую шапочку в мешок. Хотел написать "привет бомжам от российских марафонцев", но испугался, что бомжи, почитав газеты, скинутся и отправят одежду обратно.

Натираю ноги разогревалкой, делаю еще два ускорения метров по 50 и захожу в загон.

Спрашиваю у волонтера, сколько градусов. Говорит, 72. Русские эмигранты в Америке тратят половину времени на сон, а вторую половину - переводя Фаренгейт в Цельсий. Я и в нормальном состоянии ничего не понимаю в английской системе мер, а уж перед стартом и вовсе. Но парень с гордостью заявляет, что он инженер, и переводит температуру в Цельсий. Получается 22. Жарковато уже.

Рядом еще тысяча человек, дышат нервно. Во время выстрела они выскочили, как конфетти из разорванной на ветру пачки: загорелые афроамериканцы, желтоватые азиаты, а я перебирал своими бледными ногами, слушая внутри голос Миши: "Юра, медленнее".

Номера в Бостоне раздают в соответствии с результатами предыдущих забегов, на старте выстраивают по номерам. Самые быстрые, с красными номерами - в первую волну, самые быстрые из быстрых - в первый загон. Я стартую из второго загона первой волны. Значит, рядом со мной все бегут марафон чуть быстрее трех часов. Но меня все обгоняют. А дорога под гору. На часах 3:41, 3:48, 3:49. Очень быстро. Катастрофически быстро. Но все вокруг меня обгоняют. И под гору. Бежать медленнее, значит, тормозить себя. Первая пятерка - 19 минут.

Организм не включается. Обычно к этому времени все внутри начинает работать на марафон, а тут нет. Желудок, печень, легкие болят и не работают. Только ноги привычно щелкают по асфальту.

Десятка за 38:18. Я уже понял, что личника не будет, добежать бы. С 30 по 34 километр hart breaking hill, решаю сожрать гель на 12 км, чтобы второй съесть на 25-м - к 30-му он как раз должен дойти до ног. Это план такой был. Но съеденный гель не дает ничего, кроме революции в желудке и реактивной тяги. Вода тоже не лезет, после каждого глотка ноги становятся ватными. Пульс 170 - это больше, чем в манеже на десятикилометровом забеге.

Вместо тридцать пятого километра марафон для меня начался на десятом.

А между тем вокруг Америка. Это не Нью-Йорк, это одноэтажная Америка. Частные домики с маленьким садиком, старики в шезлонгах у дороги, детишки ползают. Для них марафон - это событие года. На улицу выходят все. Крики, хлопки, свист. Шум такой, что хочется побыстрее убежать.

На 18-м километре пульс 175. У меня такой пульс при интервальных тренировках 8 по 400 м. А до настоящих горок еще бежать и бежать. Температура 27 градусов. Жары не чувствую, тепло, конечно, но не смертельно. А вот кроссовки начинают бесить.

Купить в Санкт-Петербурге любимые кроссовки Saucony невозможно. Они нравятся всем, кроме тех, кто отвечает за их маркетинг и продажи. Марафонки Saucony Type A в Россию не завозят вообще.

Из быстрых тапок нужного размера в Питере есть только Adidas, их и беру. Модель Takumi - 180 грамм, широкая колодка, крепкая пятка, хорошая амортизация. Но в носке на подошве пластмассовый накат для сцепления с дорогой, много жестких пирамидок. Поэтому постановка ноги на асфальт пластмассовая, шумная и неприятная. На результат это не повлияло, но Adidas меня очень раздражал.

Бег под гору оказался гораздо сложнее, чем я себе представлял. Ноги забиваются моментально, контроль темпа очень сложен. Для меня по трудоемкости спуски были не легче подъемов.

У Бостонского марафона сразу после половинки есть знаменитый heartbreaking hill, самый тяжелый подъем на всех Major marathons. Десять километров, все время в гору, с 400 метрами стенки в конце.

Бостонский марафон не соответствует стандарту Международной ассоциации легкой атлетики. Рекомендуемый перепад высот на дистанции, сертифицированной IAAF, не может превышать один метр на километр дистанции. А если на каком-нибудь участке дистанции перепад превышает 42 метра на километр, то такая трасса не будет сертифицирована. На Бостоне сразу после городка Ньютон начинается heartbreaking hill с перепадом 136 метров на километр. Это единственный из марафонов большой шестерки, мировые рекорды на котором не фиксируются.

Ради этих горок я всю зиму ходил в зал заниматься ОФП: немного блинчиков, немного барьеров, немного приседаний. Но... сила есть, воля есть, силы воли уже нет. Еле ползу. 4:20 на километр, 4:40, наверху 4:53.

Миша предупреждал, что быстрое начало приводит к медленному концу. Я не услышал. На ЭКСПО, когда выдавали номера, показывали целый фильм про тактику бега Бостона, я не пошел. Марафонцам выдавали бумажные браслеты с темпом каждого километра, исходя из целевого времени, я не взял. Теперь 4:53 и никаких просветов.

Оказалось, что бежать вниз не легче, чем вверх. Все потроха трясутся внутри и не работают. Бедро на спуске загружается еще сильнее, чем на подъеме. Стопа убивается сильнее от того, что вся масса прилетает с большой скоростью.

Дорога после этого пика пошла вниз, но мне легче не стало. Темп 4:30. Съел гель, лучше бы не ел. Внутри все крутит. Вода бьет по ногам, как будто водки стакан принимаю. Пульс упал - 155. Сил качать кровь нет, верхушки легких жжет, как будто чистый кислород на большой глубине.

На подступах к Бостону ветер в лицо. Не сильный, но настойчивый. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Вроде с ветром прохладнее, но он реально тормозит, правда кажется, что только меня. Обгоняют все: дети, беременные женщины, лошади, черепахи… Голова поехала. Осталось несколько поворотов в городе.

Шум стоит невероятный, все кричат, свистят, как на матче "Зенита" в первые пять секунд после гола, но это не пять и не десять секунд - это всегда. Сейчас лопнут перепонки, а, может, они уже лопнули, и звуки сами залезают в мозг.

Мой результат на Нью-Йорке я уже проехал, "Белые ночи" тоже, остался последний рубеж - три часа. На последние два километра остается 13 минут. Хрен всем, этот рубеж я не отдам. Сорок первый километр бежится за пять минут. В довесок оказалось, что марафон не 26 миль, а 26 и 2 десятых. Да какие на хрен десятые в Америке, нет никаких десятых, 26 миль 385 ярдов. Когда я чуть живой долго полз с отметки 25 миль, появилась табличка "Последняя миля". А когда-то марафон был вообще 37 километров.

В 1908 году на Олимпиаде в Лондоне линию старта подвинули к балкону Виндзорского замка, чтобы королева с семьей могла увидеть старт. Получилось 26 миль от старта до стадиона, на котором в королевской ложе ждала вторая часть королевской семьи. 385 ярдов набралось от входа на дорожку стадиона до королевской ложи. В Америке сложное отношение к английским королевам, а к этой после 37 километра - особенно сложное.

Показались финишные ворота. Где-то метрах в трехстах. На другой планете. Но призрачная надежда, что добегу, появилась. Икры и бедра уже километров семь как пытаются скрутиться судорогами, на обочинах корчатся коллеги, пытаясь укусить себя за икру.

Добредаю до семьи и падаю с судорогами, ноги скрючились. Потом помню плохо, но пиво привело меня в чувство.

Я в тот момент сильно расстроился. Был готов бежать из 2:50, но не хватило бегового опыта. В Бостоне очень сложная трасса, особенно в жару. На макаронной вечеринке в ресторане после пробега Катя Волонцевич опять подмигнула мне и сказала: "Ну вот теперь ты понимаешь, почему Бостон бегают по несколько раз".

Кстати, немного остыв и подумав, я даже рад, что так получилось. Четвертый личник подряд был бы перебором. Слишком просто - это плохо. Когда на двухсотом прыжке с парашютом я сломал руку, Сергей Панкратьев, мой инструктор, сказал: "Не расстраивайся, кто не ломается на двухсотом, убивается насмерть на двухтысячном".

После Бостонского марафона мы прокатились по Америке и много разговаривали с простыми американцами. Почти все спрашивали, что я тут делаю, но ни один, узнав, что я пробежал Бостон, не сказал: "О, круто". Все спрашивали, за какое время. И только узнав результат, говорили, что это очень хорошо. Они почти все знают, в чем разница между "sub 3 hours marathon and 4 hours". Очень бегающая нация.

Из всего этого я сделал несколько выводов.

• Быстро начинать катастрофично.

• Диета на последних неделях перед марафоном на хрен не нужна. Питаться нужно так, как ты питаешься обычно.
  
• Под гору бежать не легче, чем по ровной дороге. Делать поправку на спуск при расчете темпа нужно очень осторожно.
  
• Жара сильно осложняет ситуацию, и это необходимо учитывать при расчете темпа.
  
• Если что-то пошло не так, темп нужно сбрасывать сразу, а не терпеть, пока рассосется. При высоком темпе ничего не рассосется.
  
• Надо сменить гель.

После относительной неудачи на Бостоне пришлось сменить концепцию.
Теперь Бостонский марафон стал подводкой к знаменитейшему Сестрорецкому полумарафону. Пройдет он через месяц после финиша Бостона, 15 мая, в местах, по эпохальности событий, в них происходивших, не уступающих Бостонскому чаепитию. Здесь вождь мирового пролетариата Владимир Ленин затеял революцию, от которой весь мир трясет уже 99 лет. Меня тоже потряхивает, пойду готовиться.