Поэт Евтушенко: «Врача мы хотим видеть как нашего союзника»

Сегодня героем проекта стал поэт Евгений Евтушенко.

С.Ануфриев: Вы - человек-легенда для целого поколения. Ваша фраза «Поэт в России больше, чем поэт» стала крылатой. Какая, на Ваш взгляд, сейчас роль литературы, поэзии. Влияет она на что-то в этом мире, на власть, на политиков, на народ?

Е.А.Евтушенко: Мы все воспитаны литературой. Говорят, что литература не должна быть воспитательной, это все снобизм, это чушь собачья. Вообще, не читающие люди не должны быть во власти. Многие профессиональные политики из многих стран, они бы не сдали экзамен по литературе в своей стране. Основу для взаимоотношения власти, интеллигенции и народа я отразил в своих недавних строчках:

«— Классиков читай и не подли.
И сердцами столькими владея,
злобой никакой не начинясь,
есть национальная идея -
с Пушкина и няни началась».
Няня была лучшим другом, он у нее много чему научился. Она научила его народной мудрости и без нее он не написал бы многих стихов, не достиг бы такой известности.

С.Ануфриев: Были ли в Вашей жизни моменты, когда врачи Вас спасали?

Е.А.Евтушенко: Да, будучи еще в Советское время в Тбилиси мы с друзьями зашли на рынок. Взяли вкуснейшие и ароматные хинкали, чачу и вино. Я пил только вино и оно меня угробило, видимо, были какие-то нехорошие элементы в нем. Я потерял почти совсем зрение. Меня поместили в Тбилисскую клинику и боялись сами лечить без разрешения «сверху». Э.А.Шеварднадзе на тот момент был в отъезде и докторов вызвали из Москвы. Ко мне прилетели два доктора: офтальмолог Лев Кацнельсон и гематолог Лев Идельсон. Они то меня и вылечили, спасли.

В другой раз в Коктебеле, у меня вдруг заболела грудная клетка, мне поставили диагноз «воспаление лёгких», который, как оказалось потом, был ошибочным. И вот одна очень хорошая детская писательница Ирина Пивоварова меня просто силком посадила в самолет, она с ребенком возвращалась в Москву. А в Москве меня уже отвезли к доктору гематологу Андрею Ивановичу Воробьеву, он - великий человек и врач. Он осмотрел меня в составе небольшого консилиума и сказал: «15 уколов преднизолона». Представляете? Это в один день сделать 15 уколов преднизолона, чтобы спасти меня. Сквозь сон я как-то услышал, как одна женщина врач сказала: «Боже мой, он может стать импотентом после этого». И тогда Андрей Иванович Воробьев сказал: «Как Вам не стыдно? Вы рассуждаете, как обыкновенная самка, а не врач. Мы должны спасти человека. О чем Вы думаете?». «Да ведь он поэт, это так важно», - сказала она. После этого я очень долго лежал в больнице, 2 месяца, мне делали уколы. А я всегда боялся уколов (улыбается). Особенно, когда нужно было смотреть на этот шприц приближающийся, у меня всегда были большие переживания.

И Вы знаете, что у меня во время лечения были удивительные приливы энергии. И я писал по пять, шесть, семь стихотворений в день. Причем я писал такие стихи, которые даже не думал, что они во мне живут. Например, тогда это был 1974 или 1973 год, и в больнице было написано стихотворение «Возрождение», где есть такие строчки:
«И даже у ракет российских
Есть в судных всполохах зарниц
Звук угрожающий раздрызга
Последних римских колесниц.
*****
А новый Рим – необратимо
Пускай развалится в грязи.
Где на Руси паденье Рима –
Там возрождение Руси».

Я часто вспоминаю эти строчки, потому что наступает время сделать нашу страну не империей, а нормальной, хорошей, красивой. Есть ещё там такие строчки:
«Но есть еще в Россию вера,
Пока умеют русаки
Глазами чеха или венгра
Взглянуть на русские штыки.

России внутренняя цельность
Не в реставрации церквей,
А чтобы в нравственность как в церковь,
Вводили мы своих детей.

Безнравственность – уже не русскость,
Но если нравственность жива,
Россия выстоит, не рухнет,
Отринет римский путь Москва.»

Я никогда больше не писал подобное. Вот такой был у меня эмоциональный подъем.

С.Ануфриев: Наверно и про врачей Вы писали в этот период?

Е.А.Евтушенко: Конечно, у меня огромное количество стихов. И про нянечек я писал, и про медицинских сестер. Ну и, конечно, когда я выздоровел, я осторожно стал выяснять, кому мог принадлежать тот женский голос...

С.Ануфриев: И нашли?

Е.А.Евтушенко: Я узнал, что это был голос женщины зубного врача (смеется).

С.Ануфриев: Что для Вас видится важным в профессии врача сегодня?

Е.А.Евтушенко: Вы знаете, последнее время я часто общаюсь с разными докторами. Я очень дружу с моим лечащим американским врачом, который внимательно следит за моим здоровьем. Они меня спасли, когда у меня случилось воспаление, которое могло перейти в гангрену.

Все врачи помимо своих профильных знаний должны, как Вам сказать, быть еще и психотерапевтами, знать психологию. И не чураться контакта человеческого. Понимаете, когда врачи быстро что-то говорят о необходимом лечении, диагностике, человек часто даже не понимает, что собираются с ним делать. Когда такая туманность, то ситуация со здоровьем еще больше пугает. Вот тут надо больше объяснять, не скрывать предстоящие тяжелые испытания, так пациенту будет легче. Врача мы хотим видеть как нашего союзника, который с нами обязательно советуется и не боится больше разговаривать с нами.