Анна Берсенева: "Взросление — это всегда охлаждение чувств"

- В Вашем романе "Глашенька" встречи героев выглядят подстроенными, неслучайными, как будто сама судьба подталкивает их друг к другу. Вы сами верите в судьбу?
А.Б.: Конечно, верю. Но я не называю это громким словом "судьба". Все встречи в нашей жизни судьбоносные, неслучайные. Многие люди способны в такие минуты чувствовать, анализировать, интуитивно понимать: то, что с ними происходит в данный момент, поменяет их жизнь. И в моей жизни были подобные встречи, я подарила эту ситуацию своей героине.

- Те места, в которых оказываются Ваши герои, Вы все видели своими глазами?
А.Б.: Конечно, во многих местах я была сама. Большая разница: описывать те города и страны, которые посещаешь сам или пользоваться специальной литературой. В тот момент, когда мне нужно куда-то отправить героев, я перебираю свои впечатления и понимаю, какое состояние героев соответствует тому или иному городу. Когда я уже четко понимаю, где мои герои будут находиться, то не ограничиваюсь одними личными впечатлениями, всегда читаю дополнительные книги. Я неплохо знаю Барселону, была там несколько раз, но этого все равно оказалось мало для последней книги.

- В романе "Глашенька" Вы пишете о взрослении человека. Как произошло взросление Глашеньки?
А.Б.: В своем романе "Улетающий Монахов" Андрей Битов сказал, что опыт — гибель для души. Взросление — это всегда охлаждение чувств, как бы мы ни старались убеждать себя, что это не так. Чувства меркнут, мир меркнет в наших глазах. Мне очень дороги те люди, которые могут этого избежать. Они взрослеют, приобретая душевный опыт. У них нет душевной вялости. Глашенька - главная героиня моего последнего романа, как раз такой человек, который, взрослея, приобретает душевный опыт. Она мне очень дорога, и именно такой я хотела ее показать.

- Для писателя более важен душевный опыт?
А.Б.: Конечно. Хотя и жизненный опыт, безусловно, необходим пишущему человеку. Но гораздо важнее опыт душевный. Всегда в таких случаях вспоминаю Лермонтова. У него в Журнале Печорина есть слова: "Для жизни необходимо постоянство воли". Это сказано вскользь. Но чтобы понять, что такое постоянство воли, многим людям и 50 лет бывает мало. А это написал мальчик, выросший в рафинированных условиях! Кто ему это подсказал?
Душевный опыт появляется не за счет жизненного. А благодаря таланту.
Есть люди с очень зоркой душой. Глашеньку все называют книжной девочкой, и ее опыт — это опыт, полученный из книг. В хороших книгах описывается самое главное, что есть в жизни. Глубокое, вдумчивое чтение таких книг помогает приобрести душевный опыт.

- Хотите ли Вы, чтобы "Глашенька" была экранизирована?
А.Б.: "Глашеньку" очень трудно экранизировать, потому что в кино должна быть динамика событий. Она, конечно, есть в романе, но гораздо меньше, чем надо для кино. Поэтому для экранизации роман нужно серьезно перерабатывать. Я бы не стремилась делать этого. У меня есть другие книги, которые пригодны для экрана, в силу своего внутреннего построения и развития событий. "Глашенька" к таким не относится.

- Когда пишете, Вы ждете вдохновения?
А.Б.: Я надеюсь на вдохновение. А ждать его бесполезно. Сажусь, работаю и жду, когда моя работа выведет меня в такое состояние, которое можно назвать вдохновением. В тот момент, когда оно приходит, я часто возвращаюсь к уже написанному, просматриваю, что-то меняю.

- А что для Вас вдохновение?
А.Б.: Это внутреннее состояние, которое возникает и по внешним причинам, но назвать эти причины я не могу. Очень часто так бывает, что источник вдохновения — какое-то явление, которое я наблюдала неоднократно, и оно ничего не значило. И вдруг оно источает какую-то материю, которая рождает вдохновение. Почему так происходит, я сказать не могу. Ожидать его не нужно, если только в ранней юности. А уже позднее его нужно взращивать.

- Вы любите всех своих героев?
А.Б.: Нет, отрицательных, конечно, не люблю. Есть герои, которые вызывают во мне отвращение или раздражение. Я не всепрощающая. Подлость — это подлость, и ее я не прощаю.

- У Вас не было чувства исчерпанности жанра?
А.Б.: Я все никак не могу определить жанр, в котором пишу, но я пишу то, что хочу. А хочется мне писать о том, как люди своими характерами или действиями дают ответ на важные вопросы жизни. Я избежала ощущения исчерпанности жанра. Совершенно точно, например, поняла, что сценарная работа отнимает много времени и сил. Я не стала бы ею заниматься, если бы не необходимость. Она, конечно, вводит в мир кинематографа, который мне интересен. Но жду не дождусь, когда прекращу бесконечный сценарный диалог и погружусь в совершенно другую реальность книги, где все гораздо тоньше, глубже, интереснее, не подчиняется каким-то внешним законам. Это для меня очень существенно.

- У Вас проходят встречи с читателями за границей?
А.Б.: Только что была в Словакии. Там проходила Книжная ярмарка. Мы с моим мужем, Владимиром Сотниковым, проводили встречи в гимназиях со старшими гимназистами. Люди старшего поколения в Словакии почти все говорят по-русски, люди помладше, конечно, говорят немного, но понимают все. А многие изучают наш язык. Уже прошло время отторжения России, сейчас у нас нормальные культурные и деловые отношения.
Вообще, часто проводим встречи за рубежом. Конечно, в основном, с русскоговорящими читателями. Переводов моих книг на другие языки пока нет.

- Есть ли у Вас любимые места в Петербурге?
А.Б.: Это просто невероятный город! Вот что точно вызывает вдохновение, так это Петербург! Я видела очень много городов, и не могу сказать, что Санкт-Петербург — самый красивый. Но он вызывает во мне ощущение творческого подъема, душевной близости. Он так насыщен историей и культурой. Это то, что составляет его основу и костяк, гораздо больше, чем какие-либо железобетонные конструкции. Идешь по улицам и понимаешь, что это все переполнено сильными человеческими чувствами.

Беседовала Светлана Яремич