У меня к «Лахта центру» одна претензия - низковат и одинок

Много милых слов о культуре и развитии прячут под собой конфликт и внешний, и внутренний, который есть и был всегда. С тех минут, когда впервые депутат Ковалев с группой молодых отмороженных людей пошел защищать дом Дельвига. Это было преподнесено как героизм и некая установка на будущее, мол, за каждый доходный дом за каждую груду кирпича нужно стоять на смерть. Но есть безжалостная штука - эволюция. Можно пытаться ей помешать.

Очень часто на своих лекциях я спрашиваю у студентов: «В каком случае эволюция человека была бы невозможна?». В том, если бы у обезьян были скрепы и желание постоянно возвращаться к корням. Никогда ни один дерзкий голос противников фетишистского градозащитительства в городе почти не звучал. Чтобы кто-то дерзко и спокойно, глядя людям в глаза, говорил бы, что половиной строений трястись не надо. Надо уступать современности, которая очень робко толчется в каких-то перефериях, «лахтах» и пригородах.

Вечная страсть к историзму - лукавая, потому что непонятно, до какой степени мы к историзму должны приблизиться и что необходимо сохранить. Надо ли снести Исаакиевский собор, чтобы на его месте возвести гнилушку под названием церковь Исаакия Далматского? А это - воссоздание того петровского Петербурга. Надо вообще много чего посносить, чтобы получить ту историческую картинку.

У реально нового здания, которое воздвигается, так хорошо выглядит в «Лахте», я бы сказал винтовая конструкция. Посему есть надежда, что с помощью «фаллоса» «Лахта центра» удастся лишить девственности, продрать эту плеву девственности петербургских предрассудков, что все должно быть маленьким, должно отражаться в воде, но немножко, должно быть видно много туч и дождя и так далее.

У меня к «Лахта центру» одна серьезная претензия. Он низковат, маловат и одинок. Такие штуки великолепно начинают жить гроздьями, когда для них есть соответствующие фоны.Я очень надеюсь, что «Лахта центр» станет тем ядром, тем очагом «инфекции», через который по городу пойдет, наконец, волна понимания того, что современность - великолепная и неизбежная штука.  Невозможно запирать на всю жизнь город в его дремучие и дряхлые формы, потому что есть несколько людей в беретиках и с червячками, которым нравится, взявшись за руки, спасать какой-нибудь сарай.

История существует только в одном единственном виде - в виде зафиксированного результата. Вся остальная история - нагромождение милых баек. Поэтому фетишизм в виде истории, который неоднократно подводил эту страну и подведет еще много раз, бессмысленный. Он уводит от прямого разговора в заоблачные, туманные, неконкретные дали, где разговор о живом и мертвом городе невозможен.

Петербург при советской власти культивировал всю эту старину, потому что она казалась контрверсией тому серому, унылому, омерзительному коммунистически-большевистскому зрелищу, которое предлагалось в виде новостроек. Тогда эта фетишизация старины была оправданна и понятна, однако сейчас такого противостояний эпох и культур уже нет, поэтому не нужно бояться развития. Нужно понять, что есть некоторая открыточная резервация, но нет ничего страшного, если фоном для этой резервации будут служить огромные, дерзкие, сверлящие небо великолепные здания.