USD 29.03.2024 92.2628 -0.3291
USD ММВБ 08:06 0.0000  
EUR 29.03.2024 99.7057 -0.5647
EUR ММВБ 08:06 0.0000  
Нефть($) ..20 +
Нефть(p) ..20 0.00 +0.00

Российское снайперское оружие. Высокоточные стрелковые системы

С. БУНТМАН: Добрый вечер. В эфире программа «Арсенал». Ведут ее Анатолий Ермолин, Александр Куренной, Сергей Бунтман. У нас в гостях Алексей Михайлович Сорокин - генеральный директор группы компаний «Промтехнологии». Добрый вечер...

С. БУНТМАН: Добрый вечер. В эфире программа «Арсенал». Ведут ее Анатолий Ермолин, Александр Куренной, Сергей Бунтман. У нас в гостях Алексей Михайлович Сорокин - генеральный директор группы компаний «Промтехнологии». Добрый вечер.

А. СОРОКИН: Добрый вечер.

С. БУНТМАН: Мы будем говорить сегодня о российском снайперском оружии и высокоточных стрелковых системах. Как всегда, заход от Александра Куренного.

А. КУРЕННОЙ: У нас обычно гости начинают рассказывать о долгом пути своего предприятия, еще с советских времен. У вас предприятие молодое, но путь хоть и не такой длинный, но был тернистым вполне. Скажите все-таки, Алексей Михайлович, что входит в состав группы «Промтехнологии», и каково это — делать абсолютно с нуля такой бизнес, тем более высокоточный бизнес, такое предприятие в нашей стране?

А. СОРОКИН: В состав группы входит московский завод «Промтехнологии», где выпускаются нарезные винтовки с ручным перезаряжанием, торговая марка ORSIS. Также входят два патронных завода, это Ульяновский патронный завод и Тульский патронный завод. Эти активы были приобретены в прошлом году. Также есть еще один завод, патронный опять же, который находится в бывшей Югославии, в Боснии. Вот что из себя представляет группа.

А. КУРЕННОЙ: Т.е. бизнес такой международный.

А. СОРОКИН: Международный, опять же в силу специфики реализации патронов наших заводов. Дело в том, что 80% - это экспорт в США. Именно за счет американского рынка, который на сегодняшний день перегрет, там последние полтора года там творится форменное безумие, с точки зрения спроса на боеприпасы, огнестрельное оружие.

С. БУНТМАН: Сейчас как запретят, как ограничат.

А. СОРОКИН: Даже есть такое слово — Обама-паника. Я думаю, что американские оружейники скинутся и поставят Обаме памятник, потому что таких доходов они не видели никогда.

А. ЕРМОЛИН: А под какие виды винтовок или вооружения вы поставляете патроны?

А. СОРОКИН: В основном это пистолетная группа. Это пистолетный патрон 9х19, 40СПС, 357 «Магнум», 45ACP и 223 «Ремингтон», также 7.62х39. Во-первых, большой парк различных так называемых Акмоидов, т.е. созданных на базе автомата АК различных систем, на территории США находится, а также у них есть собственная известная очень винтовка Ruger М-14, она выпускается под этот патрон. Популярный патрон, дешевый.

А. ЕРМОЛИН: У вас есть лицензия, чтобы их выпускать?

А. СОРОКИН: У патронных заводов есть. У нас и у «Промтехнологий», которые находятся в Москве, тоже есть лицензия на производство боеприпасов. Но мы делаем в основном различные испытательные патроны для собственных нужд, для участия в соревнованиях, в каких-то тестах.

А. ЕРМОЛИН: У вас не портале представлен Glock. Каким образом вы можете им заниматься? С какой стороны подошли к нему?

А. СОРОКИН: С Glock'ом интересная история. Компания легендарная уже по-своему. На сегодняшний день это самое высокотехнологичное производство огнестрельного оружия. В год компания Glock выпускает 1 млн. пистолетов. Пистолет интересный, очень крепкий. На территории компании Glock есть сертификат о том, что одна немецкая патронная фирма использовала его в качестве тестового пистолета и отстреляла с него 325 тысяч выстрелов. Т.е. запредельная надежность.

А. ЕРМОЛИН: Без замены ствола?

А. СОРОКИН: Без замены основных частей. На мой взгляд, это великое достижение. История пистолета очень забавная. Когда австрийская армия в 70-х годах объявила конкурс, в нем участвовал Гастон Глок, который не был оружейником, он производил пластиковые карнизы. Он собрал группу оружейников, которые создали этот пистолет, и он был принят на вооружение австрийской армией. Они получили первые деньги и создали в итоге сейчас одно из самых передовых, абсолютно передовых мировых производств.

А. ЕРМОЛИН: Это как с ножом «Викторинокс», мальчик придумал.

А. СОРОКИН: Очень интересная история. С Glock'ом получилось так. Нам нужен был факт производственной кооперации, мы очень хотели собирать этот пистолет, мы договорились. Мы единственное предприятие в мире, которому Glock доверил сертифицированную сборку. Пистолеты, которые мы собираем, они все из австрийских деталей, но на них есть оттиск «Собрано в России».

А. ЕРМОЛИН: Т.е. мы обогнали Китай в этом плане.

А. КУРЕННОЙ: Тут совсем другая история. Тут не то, как, мягко говоря, по сомнительным основаниям производят «Калашников» по всему свету. Тут история полностью лицензионная.

А. СОРОКИН: Конечно. Причем сертифицировали сборку руководство Glock'а. Прилетело всё руководство Glock'а на частном самолете компании. Прилетел и генеральный директор, который осмотрел наше предприятие, посмотрел, как собирают наши люди пистолет. 10 человек в линию становятся и 3 тысячи пистолетов собирают в сутки. Он настолько технологически доведенный, что это очень простая задача. Австрийцы сказали, что у нас избыточно квалифицированные сборщики.

А. ЕРМОЛИН: У вас слишком умные сборщики.

А. СОРОКИН: У нас ребята раньше собирали и авиадвигатели, сборщики есть такие, кто-то собирал сложное технологическое оборудование, в машиностроении работал, т.е. людей с хорошими руками, с хорошей головой.

А. КУРЕННОЙ: Я бывал у вас на предприятии, видел, что, действительно, ребята молодые. Это разительно отличается от того, что можно увидеть на других оборонных предприятиях. Это не укор, но это факт, там кадры достаточно возрастные. У вас всё по-другому. Где ищете?

А. СОРОКИН: Там же, где и все. К нам с удовольствием идут. Как правило, есть уже определенная методика рекрутинга, когда размещается вакансия, видно, что идут просмотры. Везде мы сразу даем ссылку на наш сайт. Людям интересно, особенно мужскому населению. Хотя у нас довольно много женщин работают, и конструктора есть, все оператора станков женщины.

А. ЕРМОЛИН: У вас, по мировым меркам, особенно по американским, по нашим не помню, по сути дела малое предприятие. Несмотря на то, что вы холдинг, у вас чуть более ста человек, ну не тысячи человек.

А. СОРОКИН: Да.

А. ЕРМОЛИН: Как вам удалось такое предприятие создать, молодое, инновационное, оснащенное, и как вы нашли нишу на рынке? У нас же есть огромное количество предприятий — и в Ижевске, и ЦНИИТОЧМАШ...

С. БУНТМАН: Монстры такие, уже давно существующие.

А. ЕРМОЛИН: Как вам удалось с вашим совсем небольшим предприятием заполучить себе и Glock? У вас что, продукция какая-то особая?

А. СОРОКИН: Подходы немножко другие, с точки зрения технологии, понимания того, что мы хотим производить, как, т.е. какие мы перед собой ставим цели. У нас очень интересный сплав, у той команды, которая развивала этот проект, очень много стрелков, т.е. эти люди сами пользователи.

С. БУНТМАН: И вы сами.

А. СОРОКИН: Да. Я сам начал заниматься стрельбой в 1983 году, 30 лет назад. Я мастер спорта СССР по пулевой стрельбе. 9 лет жизни было посвящено именно пулевой стрельбе. У нас собственная планка требований к оружию, она запредельная. Обладая правильной моралью, нам просто стыдно делать оружие, которое не будет соответствовать этой планке. Поэтому и получается, наверное. На сегодняшний день большой признание у оружия. В частности, сейчас идут поставки в Австрию, в Швейцарию. Швейцарцы были поражены качеством. А это люди искушенные как в стрельбе, так и в качестве механической обработки. Т.е. когда взяли оружие, которое стоит адекватные деньги, но сделано с такой тщательностью, и видно, что трудовые затраты достаточно большие, что сложные формы ложа, очень сложные детали из очень крепких сталей, которые тяжело обрабатывать, и так далее.

С. БУНТМАН: С чего конкретно вы начали? Вы начали с начала. Саша говорил о том, что совершенно другая ситуация. Многие предприятия, которые существуют уже десятки лет, там сначала надо всё переделать, а потом начать по новому мышлению работать. Вы начали уже со своим мышлением, со своей задачей. С чего конкретно вы начали?

А. СОРОКИН: С идеи, естественно, с понимания того, что данный сегмент — качественное высокоточное оружие, стрелковка — отсутствует как класс. Да, есть определенные изделия, которые производит Ижевск или тульские заводы, но по большому счету можно посмотреть, чем вооружались в 90-е годы те же спецподразделения ФСБ, ЦСН ФСБ, Федеральная служба охраны, служба безопасности президента — все, у кого были возможности и ресурсы, покупали импортные снайперские винтовки. Это Accuracy International, Sako TRG, McMillan, Remington, и так далее. Можно длинный список продолжить. Когда мы начали несколько лет назад, засилье было тотальным, казалось, что ему не будет конца. Все помнят эти знаменитые истории с покупкой «Манлихеров» Министерством обороны.

А. ЕРМОЛИН: Австрийские.

А. СОРОКИН: На мой взгляд, винтовка абсолютно не выдающаяся. Они просто пошли по пути очень высокой технологичности. На сегодняшний день винтовка очень простая. Она технологически вылизана, но ничего, с точки зрения стрельбы, из себя не представляет.

А. ЕРМОЛИН: А если перейти к логике боевых действий… У нас есть свои традиции — СВД, СВДС, СВДК, есть крупнокалиберные снайперские винтовки. Понятно, что вы спортсмены, вам всё это понятно. Как в Афганистане бойцы, разведчики шили себе разгрузки, они знают, какой здесь должен быть хлястик, какая здесь ниточка и так далее. Понятно, что у вас запредельные требования, потому что вы спортсмен высокого уровня, понимаете что делать. А войскам-то зачем такая сверхвинтовка, с такой кучностью? Под какую логику?

А. СОРОКИН: Здесь несколько соображений, я их попробую выстроить, чтобы было понятно, как были приняты эти решения производства конкретно того, что мы делаем. Во-первых, у нас не только спортсмены, у нас в том числе и ветераны специальных подразделений трудятся на нашем заводе, и трудились, и они сейчас занимаются другой работой.

Например, генеральный директор ЦНИИТОЧМАШа Дмитрий Семизоров, который тоже ветеран «Вымпела», который фактически основывал в ЦСНе снайперское движение. Первые винтовки Accuracy International, как раз он участвовал в их приобретении, освоении и внедрении в систему боевых действий. Понимание того, что винтовка должна стрелять точно, должна стрелять экстремально точно в любых условиях.

Это важно почему? Точность увеличивает дальность, точность повышает шансы, точность — это хирургический инструмент, это как скальпелем можно аккуратно вырезать, не применяя массивные способы, не стрелять из 37-миллиметровой пушки и БМП, а сделать просто один аккуратный выстрел и решить сложную задачу. Это прикрытие в том числе боевых действий, штурмующих групп и так далее. На самом деле ниша очень большая.

Почему именно высокая точность? Потому что нужно попадать ювелирно. Бывает, что дистанций близких нет, открытое поле, и надо стрелять 500-600 метров, попадать, допустим, в ладонь, что с СВД сделать невозможно, в силу оптического прицела, в силу качества боеприпаса, в силу особенностей конструкции той же винтовки. Крупнокалиберные винтовки, те же 12,7, их целое семейство было сделано. Но есть проблемы и с боеприпасом, и с прицелом, т.е. не позволяют они стрелять именно хирургически, так, чтобы был точно. Есть такое выражение у стрелков — как пальцем ткнул.

Еще одно маленькое наблюдение. Мы применяем уникальную технологию по производству стволов, она позволяет обеспечить высокую точность стрельбы оружия. Американцы на эту технологию перевели сейчас даже производство стволов для гранатометов. Точность увеличивает дальность. Они очень серьезно к этим вещам относятся. Американский боевой опыт нельзя недооценивать, потому что страна воюющая, страна с реакцией, с ресурсами. Они не будут тратить деньги на то, что не работает.

А. ЕРМОЛИН: А как вы знаете правильную дальность огневого контакта? Ближняя полицейская ситуация с применением оружия, есть статистика — 4-6 метров основные столкновения. Отсюда и все системы скоростной стрельбы привязываются к этим условиям. Откуда у вас понимание того, что 600 метров?

А. СОРОКИН: 600 метров были названы как некий определенный предел. На мой взгляд, стрельба 500-600 метров — это уже достаточно сложная дистанция. Наши системы позволяют стрелять и дальше. Американцы в Афганистане столкнулись с тем, что огневой контакт очень сильно отодвинулся. Зона возникновения боевых действий — это 500-600 метров. Тактика меняется — на нее должна быть адекватная реакция.

А. ЕРМОЛИН: Т.е. их противник обстреливает американцев с расстояния, которое у них М-16 не достает.

А. СОРОКИН: Ни 5,45, ни 5,56 калибры на такой дистанции эффективными быть уже не могут. Это уже требуются другие калибры, это более тяжелые пули, особенно стрельба в горах, где большое количество сложных ветров, и легкая пуля при потере своей энергии, она просто сдувается.

С. БУНТМАН: А чем вооружен противник в Афганистане?

А. ЕРМОЛИН: Бур.

А. СОРОКИН: Бур — это так называемая винтовка «Ли-Энфилд», у нее очень своеобразные нарезы, они левосторонние. Могу даже рассказать почему, если будет интересно.

С. БУНТМАН: Сразу расскажите.

А. СОРОКИН: Классическая нарезка правосторонняя. Англичане, было две известные винтовки — «Арисака» и «Ли-Энфилд», у которых были левосторонние нарезы. Это было связано с тем, что, когда стреляет правша, нарезы, закрученные на тело стрелка, считалось, что при стрельбе стоя такое оружие более устойчивое. Т.е. была определенная логика. Сейчас где-то 90% оружия имеет правосторонние нарезы, это уже традиционно, все знают баллистику правостороннюю, это и деривация, и разная зона сноса. Ветер справа — пулю сносит сильнее, чем ветер слева.

А. ЕРМОЛИН: Это что, поддергивание крючка, что ли, если я правша?

А. СОРОКИН: Просто если вы стреляете с рук, у вас правосторонние нарезы, пуля врезается в нарезы, и она вращает винтовку, она как бы вырывает ее у вас из рук. Если она вращается влево, она накручивает на тело стрелка, и вам держать ее проще. Такая логика была во время создания. Вот эта винтовка «Ли-Энфилд» калибра 77, она неплохая винтовка, это из так называемой большой четверки: это винтовка Мосина, винтовка «Маузер», «Лие-Энфилд» и, наверное, можно назвать «Арисаку». Т.е. это винтовки начала 20 века, легендарные винтовки, прошедшие большое количество войн.

В силу колониальной политики Великобритании огромное количество этого оружия осело везде, где ступала нога английских солдат. Применяют ее достаточно активно. На сегодняшний день все эти малочисленные партизанские отряды, которые противостоят крупным вооруженным силам, они вооружены не только старым оружием, но и гораздо более современными системами. Умеют их применять, знают, обладают достаточно хорошей тактикой. Тактика снайпера - подполз, ужалил и уполз. Это всё применяется.

С. БУНТМАН: Вопросы начинают поступать, смс-ки. «Прочитал, что в Афгане канадский снайпер замочил «духа» на дистанции 2134 метра из винтовки 50-го калибра».

А. СОРОКИН: Да, винтовка была McMillan. Могу рассказать подробно про нее, если интересно.

А. ЕРМОЛИН: И вы эту ситуацию знаете?

А. СОРОКИН: Да, я знаю ситуацию. К этому человеку очень негативное отношение, даже в среде американских снайперов. Его называют всякими нехорошими словами. Почему? Идентифицировать противника на такой дистанции ни в одну оптическую систему достоверно невозможно. Скорее всего это было обстрел кого-то, кого разведка назвала потенциально опасными. Определенное стечение благоприятных обстоятельств, с точки зрения освещенности, ветра. И было попадание. Не факт, что это был действительно противник, и он был поражен именно на этой дистанции. Многие высказываются, что это просто была группа крестьян, которая была обстреляна.

С. БУНТМАН: Это та грань, за которой прекращается и самозащита, и военные действия, начинается уже какой-то спорт, мрачный спорт.

А. СОРОКИН: Может быть. На самом деле проблемы идентификации цели. Любая цель, одетая по погоде, на фоне скал или леса сезонного, ее нельзя идентифицировать как военную. Это должна быть либо ближе расположенная разведка, которая даст какие-то целеуказания. Это только разведданные, потому что никаким другим образом определить нельзя.

С. БУНТМАН: Мы сейчас прервемся, продолжим программу «Арсенал» через 3 минуты.

НОВОСТИ

С. БУНТМАН: И мы продолжаем. У нас в гостях Алексей Сорокин - генеральный директор группы компаний «Промтехнологии», говорим о снайперском оружии. Такое ощущение, что читаешь книжку Хантера. Кстати, Хантер правильно пишет?

А. СОРОКИН: Что-то да. Вообще, если читать книги, смотреть фильмы… Более-менее приличный фильм был «Первый снайпер» с Томом Беренджером, особенно самые первые кадры, когда он, открывая затвор, ловит вылетевшую гильзу. Это очень стрелковый жест, подчеркивающий такой нюанс. Хотя потом тоже начались всякие шоу. Например, очень распространенный стереотип киношный, когда выстрелом сквозь прицел хороший убивает плохого. На самом деле прицел не пробивается пулей. Мы в свое время проводили эксперимент, расстреляли где-то два десятка китайских прицелов.

А. КУРЕННОЙ: Разрушители легенд.

А. СОРОКИН: Нет, не пробивается, пуля разбивается о твердое стекло, фрагментируется, фрагменты теряют энергию, массу, и дальше они не идут. Т.е. окулярная часть остается, как правило, неповрежденной. Т.е. пробить прицел невозможно. Единственное, прострелили как-то прицел ПСО, правда, пришлось ствол поставить прямо к линзе.

С. БУНТМАН: Кстати говоря, кто прицелами занимается? Кто оптикой занимается у вас?

А. СОРОКИН: В России, на мой взгляд, наиболее качественные оптические системы делает компания «Дедал». Хорошая частная компания, 20 лет на рынке. Они тоже с ноля, с земли подняли хороший, серьезный бизнес. Ночная оптика у них отличная, сейчас развивается линейка дневных прицелов. Мы несколько прицелов тестируем, убить их не можем, щелчки очень честные, т.е. всё работает, что говорит о том, что компания растет, развивается, их продукция хорошая. Мы рекомендуем сами устанавливать прицелы российского производства. Приятно, что они появились. Потому что до этого это немецкие, японские, американские прицелы.

А. ЕРМОЛИН: Надо пояснить, что значит вы не можете убить. Не все знают принцип работы ночного прицела.

А. СОРОКИН: Я говорил в большей степени про дневные прицелы. Прицел устанавливается на крупный калибр, на него идет довольно сильная динамическая нагрузка. У него сложная система ввода поправок. Закреплены линзы, выгравирована на стекле сетка, которая определенным образом закреплена. А так как прицел, труба 30 или 34 миллиметра и внутри нужно очень крепко расположить достаточно большое количество различных элементов, которые еще должны адекватно двигаться, т.е. отсчитывая поправки, вертикальные и горизонтальные, настраивать резкость и так далее. Т.е. это довольно сложная оптико-динамическая система.

В условиях динамических нагрузок, естественно, она должна каким-то образом расшатываться, должны появляться люфты и так далее. Поэтому как раз прицелы и характеризуются тем, насколько крепко они держат отдачу, насколько корректно они сохраняют вводы в диапазонах различных температур, как через них хорошо видно и так далее. Есть довольно большой перечень требований к оптическим прицелам.

На сегодняшний день могу сказать, что я, как довольно требовательный пользователь, у меня есть, допустим, проблемы с немецкими, с американскими прицелами. «Дедал» по многим параметрам, особенно по параметрам надежности, честности клика… Если написано, что 1 сантиметр на 1 метр, так и должно быть. Хотя, допустим, измеряешь те же американские прицелы — там может не совпадать заявленная величина с фактом.

А. КУРЕННОЙ: Я «Дедалом» тоже пользуюсь, пока доволен, пока тоже не убил. Про ваших потребителей вопрос. Про западные мы поняли, в основном Америка. Кто у нас проявляется наибольший интерес? У вас же большой спектр: есть чисто охотничьи модели, а есть ваш флагман Т-5000, из которого я имел удовольствие пострелять и впечатлен, прямо скажем. Кто интересуется этой флагманской моделью?

А. СОРОКИН: В том числе российские спецслужбы. В частности, идет определенная работа для принятия винтовки на вооружение. Детали раскрывать не буду, не могу. Помимо поставок готовых винтовок, мы в том числе занимаемся такими вещами, как замена лож на существующем оружии российского производства либо иностранного, которое находится в эксплуатации, замена стволов, т.е. очень много подобных вещей происходит в интересах различных специальных подразделений.

А. КУРЕННОЙ: С какими-то государственными структурами удается сотрудничать, может быть, в рамках государственно-частного партнерства? Вообще, кто-то проявляет интерес сверху, или вы сами пробиваете себе дорогу грудью?

А. СОРОКИН: К нам довольно хорошее отношение и со стороны Военно-промышленной комиссии. Я как участник межведомственной рабочей группы принимаю участие в заседаниях. Довольно много интересных решений, мнений пользователей там удается услышать. Хорошее отношение. Это развитый стереотип, что чиновники, они такие злые. На самом деле нет. Поддержка чувствуется, она и моральная, и организационная. Многие вопросы удается решать с привлечением ВПК.

А. ЕРМОЛИН: На каком уровне развития начали получать эту поддержку?

А. СОРОКИН: Когда начали уже предъявлять готовые продукты.

А. ЕРМОЛИН: На уровне работающего образца.

А. СОРОКИН: Да. Когда стало понятно, что здесь какое-то зерно уже есть. Тогда стали активный интерес к нам проявлять.

А. ЕРМОЛИН: А вам нужна была эта поддержка? Я не случайно спрашиваю. Вы употребили фразу «с нуля поднять бизнес». Это ваш случай. У нас везде ищут инновационные компании, чтобы их поддержать, но реально успешные инвестиционные компании, как черт от ладана, бегают от государства: боятся кредитов, боятся кредитных линий, боятся, что долю возьмут, боятся, что выдавят. Вы начали сотрудничать с государством, вам нужна эта помощь, потому что у вас рынок такой, или если бы вы могли без государства обойтись, вы бы без него и дальше обходились?

А. СОРОКИН: Я считаю, что мы и предприятие делали во многом в интересах государства, т.е. это импортозамещение, причем, на мой взгляд, в стратегическом, важном сегменте. Я понимаю, есть танки, ракеты, самолеты. Но на самом деле, если посмотреть на текущие вооруженные конфликты, чем воюют все? Все воюют стрелковкой. Потому что сложно развернуть большие системы, сложно доставить, они работают в основном по площадям. Применение высокоточного оружия, для него надо создать условиях. А во-вторых, это достаточно дорого.

Как правило, эскалация всех вооруженных конфликтов сейчас мгновенная. Небольшие, хорошо вооруженные группы столкнулись, разошлись. Не успевает ничто другое сработать, кроме стрелкового оружия. Опять же бизнес развивается в интересах государства, создаются системы, идет большое изучение, с точки зрения различных боеприпасов, технологических возможностей производства, каких-то очень специальных вещей.

Есть несколько интересных проектов, которые, я полагаю, будут развиваться в форме государственно-частного партнерства. Мы, кстати, не боимся меняться. Есть политика такая: акции в обмен на инвестиции. Я думаю, для нас это нормальный, интересный путь, с точки зрения развития новых мощностей, строительства дополнительных, осваивания дополнительных сегментов. Это и пистолеты, и автоматическое оружие, возможно, что и пулеметы и так далее. Здесь большой спектр, интересный.

С. БУНТМАН: Такое ощущение, что вы уверены в том, что вы делаете, уверены в свих целях, поэтому вы не боитесь ни какого-то поедания, ни подъедания. Вы понимаете свою стратегию и свою тактику.

А. СОРОКИН: Мне в жизни везло на учителей. У меня был учитель, который однажды мне сказал такую вещь: «Если ты делаешь самые лучшие вещи, у тебя всегда будет покупатель». Т.е. не бойся. Да, будет тяжело. Но когда придет признание, это всё окупит.

А. ЕРМОЛИН: Глок всегда возьмет на работу в случае чего.

С. БУНТМАН: Замечательно. Это такой перфекционизм.

А. СОРОКИН: По-другому сейчас не бывает.

А. ЕРМОЛИН: Очень хочется поговорить с реальным специалистом о стрелковке будущего. Вы прекрасно знаете, что в войсках есть понятие плотность огня на погонный метр.

А. СОРОКИН: Да, математика.

А. ЕРМОЛИН: Математика вместо точности. Как вы думаете, это в прошлом?

А. СОРОКИН: Я думаю, что в прошлом. Существующая тактика, она уже пересматривается. Сейчас не будет прорывных атак, спешивания. Вот она зона спешивания с бронемашин, разворачивание в цепь. Это как раз зона перехода, 600 метров те же самые, уже упомянутые. Дальше атака. На сегодняшний день есть такие системы, которые создадут такую плотность огня — никто головы не поднимет. На сегодняшний день именно такая тактика вряд ли применима. Все-таки сейчас учатся ценить жизнь бойца. Боец на сегодняшний день — это специалист, дорого подготовленный, в которого вложены достаточно серьезные ресурсы государства. Просто так поднять их цепью в атаку на пулеметы, еще как-нибудь - я надеюсь, это всё в прошлом.

А. ЕРМОЛИН: Стрелковое оружие будущего.

А. СОРОКИН: Я думаю, здесь очень многое кроется в развитии конструкции пуль. Причем во многом идеи, которые были даже в 19-м веке. Допустим, так называемые пули со сквозным каналом. Но тогда не могли их технологически правильно освоить. Американцы в 80-х годах активно про это писали в прессе. А потом мгновенно изъяли и засекретили эту тему. Т.е. что-то нашли. Практика и эксперименты, которые были, показывают, что такая пуля, она практически не теряет свою энергию и скорость, позволяет выносить на большие дистанции намного больше собственной энергии. Потому что по-другому работает сопротивление воздуха. Возможно, какие-то безгильзовые системы возникнут. Возможно, управляемые боеприпасы. Сейчас они уже есть, но они дороги для массового производства.

А. ЕРМОЛИН: Управляемые на уровне пули стрелкового оружия?

А. СОРОКИН: Да. Скорее всего связано с какой-то системой целеуказания, т.е. либо лазерная, либо еще какая-то, где они в этом потоке самонаправляются, корректируя собственный полет относительно ветра, или снижения траектории, или еще каких-то вещей. Американцы активно применяют сейчас, идет развитие 20-миллимитрового гранатомета, который фактически уже имеет габариты обычного стрелкового оружия с контролируемой зоной подрыва, который устанавливается по лазерному дальномеру. Это позволяет разрывать гранаты над укрытиями или сразу за ними, что фактически делает бессмысленными попытки спрятаться от подобных систем. Я предполагаю, возможно, будут найдены какие-то новые типы энергии. Сейчас это просто механическая доставка энергии на эту дистанцию. Возможно, это будут какие-то другие виды.

А. ЕРМОЛИН: Фантастика.

А. КУРЕННОЙ: Да, это замечательно, очень интересный получился ответ на вопрос. Чего не хватает в производстве? Я знаю, что мастера у вас великолепные, вы об этом говорили. Но работаете вы всё равно на импортных станках, к сожалению. Используете ли вы российскую сталь, наше дерево или пластик для изготовления винтовочных лож? Где есть проблемные точки, куда предпринимателям, которые занимаются похожими темами, можно устремиться, чтобы занять эту пустующую нишу?

А. СОРОКИН: Всё, что вы перечислили, это проблемы. Глобальная проблема — я считаю, что в России громадное количество чрезвычайно интересных конструкций. По уровню конструкций мы абсолютно не отстаем от Запада в области стрелковки, но я думаю, что и в других видах вооружений. Но с точки зрения технологического исполнения это полный ужас. Как правило, именно технологическое исполнение убивает всю конструкторскую мысль, которая была заложена, и заложена правильно. Я бывал на очень серьезных предприятиях, видел, с какой тщательностью изготавливаются детали, насколько к этому серьезное отношение.

А. ЕРМОЛИН: Вы сейчас про Запад говорите?

А. СОРОКИН: Про Запад прежде всего. Это Бельгия, Австрия, Германия, США. На мой взгляд, вот здесь корень проблем. Отсюда технологическое оборудование. Потому что не всё можно купить и привезти в страну. Все сверхсовременные станки с большими возможностями, с высокими точностями - ни одна развитая страна, экспортное агентство не позволит ввезти эти станки на территории России.

А. ЕРМОЛИН: А у вас чьи станки?

А. СОРОКИН: Немецкие, японские, корейские, российские есть несколько штук. Есть самодельное оборудование, которое мы сделали, разработали у себя сами. Но опять же мехатроника швейцарская стоит.

А. ЕРМОЛИН: Цифра станки сами?

А. СОРОКИН: ЧПУ, конечно. Американские станки. У нас такая сборная солянка из различных технологических решений.

С. БУНТМАН: А качество металла, вот то, что Саша спрашивал?

А. СОРОКИН: С металлом есть проблемы. Причем есть проблема с повторяемостью качеств. Один и тот же металл, который может зайти с разными граневыми показателями по тому же ГОСТу. А это пересмотр технологий, термический обработки, режимов резания и так далее. Так работать тяжело. Мы вроде как сейчас нашли нормального поставщика металла, мы заказываем целые плавки в Электростали. Они делают именно под наши спецификации, попадают очень хорошо в те технические требования, которые нам нужны. Здесь есть определенный прогресс у нас.

Здесь еще одна проблема, которая проистекает. У нас объективно был достаточно длительный технологический застой. Это 90-е годы, начало 2000-х. Сейчас только начинает оживать промышленность. Что произошло за это время? Огромное количество вооружений, которое еще времен разработок, производства Советского Союза, т.е. очень много технологий, которые применялись, различные металлы, которые применялись, лаки, краски, различные древесные системы, фанера, из которой в свое время делали и ложевые конструкции для ружей.

Если мне память не изменяет, цифра звучит, что около 800 таких технологий утрачено безвозвратно, т.е. их просто нет. Хотя они написаны в военных спецификациях, они приняты на вооружение. С точки зрения интересов государства, такие технологии должны быть. Их нет, потому что предприятия разорились, перешли в частные руки, так как не было заказов на какие-то специфические военные технологии, которые сложные, их надо поддерживать. Т.е. они были сокращены, ликвидированы в составе предприятий.

А. ЕРМОЛИН: Это критические технологии?

А. СОРОКИН: Некоторые да, некоторые сложно восстановить. Что-то, наверное, возможно, с точки зрения замены. Наше технологическое отставание — это факт. Это и пластики, которые есть. Мы отстаем в области пластиков. Мы отстаем в области металлов. Например, американцы сейчас на своих пулеметах М-60 начинают применять ствольную сталь. Сложно назвать ее сталью, они называют ее стилит, без содержания железа, как раз для снижения температурных нагревов и вводов при интенсивной стрельбе. У нас такие разработки просто не ведутся, я о них не знаю.

Различные системы боеприпасов, т.е. различные очень сложные составные пули, которые сейчас применяются. Можно сделать одну такую пулю, две или три, но их надо делать миллионы, а это очень сложные технологические решения. И очень много подобных вещей. Опять же точность изготовления ружей, точность изготовления деталей. У меня работал очень профессиональный технолог, он работал с японцами, японцы им сказали, что, если сделать машину «Тойота» на 20 процентов точнее, все детали, она будет ходить в 5 раз дольше. Делаешь точнее детали — точнее работает механизм, точнее всё стреляет, более долговечное, более живучее.

С. БУНТМАН: Сергей спрашивает, какой ресурс у ваших винтовок.

А. СОРОКИН: Это вопрос, который требует уточнения в самом вопросе. Первое — о каком калибре идет речь? О каких пулях и каких энергиях? Потому что даже в одном калибре… Вот возьмем 308-й калибр или 7,62х51, там можно применять высокоскоростные боеприпасы, можно применять медленные, можно применять разные веса пуль, можно применять различную конструкцию ствола, можно сделать разное соотношение ширины полей нарезов. И каждый этот фактор будет влиять на ресурс.

И потом определение ресурса. Кто-то определяет ресурс как невозможность безопасно произвести выстрел, т.е. прорывы пороховых газов идут уже от разгара и физического износа, либо это потеря точностных характеристик, так скажем. Допустим, принято определять калибр 338 «Магнума» — это порядка до 2000 выстрелов, но опять же это средняя температура по больнице, калибр 308-й — там примерно 6-8 тысяч выстрелов. Хотя в 308-м можно сделать винтовку, которая и 20 тысяч выстрелов будет ходить. Это, как правило, вопросы, которые требуют детального уточнения, для того чтобы на них можно было корректно ответить.

А. ЕРМОЛИН: Людей зацепила тема утраты технологий. Здесь комментарий, что технологии уходят обычно вместе с человеком.

А. СОРОКИН: Это факт. Люди — носители технологий.

А. ЕРМОЛИН: С другой стороны, должна быть техническая документация. Вы видите сейчас попытки создать некие системы управления знаниями, чтобы такого не происходило? На самом деле всё давно известно в менеджменте, технологизировано. Есть критические технологии, есть важные, есть те, которые когда надо будет, восстановим легко.

А. СОРОКИН: Я не вижу в России на сегодняшний день этого.

А. ЕРМОЛИН: А у себя пытаетесь?

А. СОРОКИН: Да, мы у себя обучаем людей, достаточно интенсивно. Но разрыв в уровне именно технологических знаний и подходов между даже лучшими нашими предприятиями российскими и западными компаниями, он большой. Я знаю пример. Есть немецкая компания, которая отправляет коробки передач на один из российских заводов. Специалисты этого российского завода, у них есть деньги, они много раз были на этом заводе, они поставили точно такое же оборудование, они пытаются сделать эти коробки и не могут. Это уровень подходов. Я видел вещи — попытка воспроизвести некий вал для нефтяной промышленности, который очень хитрым образом закален. Любые попытки его закалить приводили к так называемым температурным поводкам, т.е. он терял свою геометрию.

С. БУНТМАН: Чем это объяснить практически?

А. СОРОКИН: Это секреты мастерства. И это все-таки должны быть некоторые традиции технологические. К сожалению, те разрывы технологические. На мой взгляд, проблема России — это то, что СССР перестал существовать в момент мировой технологической революции, глобального перевода на станки ЧПУ. Мы эту вспышку просмотрели, мы были занятые другим, это были в 90-е годы различные политические влияния. Никому не было дела до того, что весь мир интенсивнейшим образом переходит на станки с числовым программным управлением. На сегодняшний день мы спохватились только недавно и начинаем этот путь. Но эволюция должна быть. Я на собственном предприятии могу сказать, что, когда мы начинали… Казалось бы, поставишь станки, поставишь людей, скажешь что делать. Люди растут, развиваются. Потребовалось несколько лет, по крайней мере три года, чтобы команда окрепла, выросла из подгузников и стала работоспособной командой, способной делать серьезные вещи.

С. БУНТМАН: Значит, возможно. Мы сколько угодно можем констатировать и сетовать на потерю времени, потерю темпа, потерю знаний. Но ведь возможно, если захотеть.

А. СОРОКИН: Возможно.

А. КУРЕННОЙ: Показывали вы ваши винтовки за рубежом? Есть ли интерес там?

А. СОРОКИН: Я говорил, это и поставки в Швейцарию сейчас идут. В Нюрнберге выставка «ИВА» была. Я был поражен интересом. Это около 40 предконтрактов. Британские оружейники нас просто осадили. Там была очень интересная история в прошлом году, когда мы для стрелка сборной Украины сделали винтовку. Есть такой интересный вид спорта F-класс, это стрельба 800-900 и 1000 ярдов, 308-й калибр, на очки. Мы сделали винтовку, и человек первый раз поехал. Он фанатичный стрелок, очень толковый — Евгений Щербаков. И он в Англии заняли три вторых места, два лично и в команде. Причем ухитрился обстрелять и чемпионов мира на некоторых дистанциях. Винтовка вызвала колоссальный интерес. Британские оружейники сейчас заказывают у нас затворные группы, стволы для себя, чтобы собирать уже на своих базах, дальше разворачивать патронник, соединительные резьбы и собирать уже.

С. БУНТМАН: Это приносит доход, такие связи? Из-за этого компания развивается?

А. СОРОКИН: Конечно. Э
Обсуди статью на форуме

Быстрый поиск: Оружие_Статьи_Интервью

По теме

Все новости рубрики

    следующая
    следующая
    Все новости
    Арсенал

    Лучшее в Петербурге

    В июле в Петербурге было зарегистрировано ДДУ в 2,6 раза меньше, чем в марте

    Автоэксперт поставил под сомнение экологичность электромобилей

    Как это сделано

    написать письмо

    Кофе из глины и сливки с мелом: как в царское время подделывали продукты

    Принято считать, что до изобретения консервантов и ароматизаторов вся еда была натуральная. Но фальсификация продуктов ещё в царской России была настоящей проблемой.

    Проверено на себе

    Шесть главных марафонов мира: как пробежать и кто добежал

    В мире бега бесконечное количество стартов: от нескольких метров до тысяч километров, от стадионов до горных вершин. Забеги объединяются, разъединяются, меняют названия, дистанции, логотипы и спонсоров, но самой популярной серией марафонов уже несколько лет остается World Marathon Majors – шесть главных забегов мира, которые объединились, чтобы объединять других.

    Гид по Петербургу

    Эклектика в Петербурге: средневековые башни, атланты, грифоны, пауки, всё сразу

    Яркий архитектурный стиль, который дал свободу зодчим и досыта накормил заказчиков всевозможными диковинными элементами при строительстве и перепланировке домов.

    Пресс-релизы