Я целый день в шоке от ситуации с Настей и Соколовым. Во-первых, потому что обоих знала. Настя была моей однокурсницей, а Соколов вёл пары на третьем курсе, которые и меня, признаться, восхищали в своё время экспрессивной лекторской манерой. Такой исход сложно помыслить даже, когда он уже явно случился, настолько все эти жуткие в своей жестокости подробности не вяжутся с твоими пусть не слишком близко, но знакомыми людьми.
Но второе, почему эта история не выходит и, видимо, не выйдет в ближайшее время у меня из головы, – это комментарии, которых сейчас в интернете в избытке, из серии: «Вот урок молодым студенткам – надо умом добиваться успехов, а не связываться с преподавателями через постель». И ещё, от администрации: «Мы не можем в это поверить, такой, казалось, благонадежный человек».
У меня не было никакой уверенности в неблагонадежности О.В. Соколова, когда я у него училась, но я точно знаю, что Настя была блестящей студенткой до всякого знакомства с ним и через постель ничего не добивалась.
И здесь меня уже сильно беспокоит специфика сообщества, которое оказалось связанным с этой трагедией. Не спорю, такое может много где произойти – не только в рамках университета. Но я завязана всю сознательную жизнь именно на этой структуре, так что беру на себя смелость о ней рассуждать. А мне представляется, что этот сюжет с романтическими отношениями между преподавателями и студентками (о которых все знают, но никто не говорит), эта система обожания-подчинения повторяется постоянно, пусть и не всегда с настолько трагичным, но никогда не со счастливым концом. И если молодость и впечатлительность оказываются слишком податливым материалом для того, чтобы властная позиция и маниакальное желание пользоваться тем, как кто-то так легко оказывается в ловушке зависимости и не умеет (боится) оттуда затем вырваться, то ответственность лежит на том, кто использует эту власть.
Проблема студенток в том, что они год за годом влюбляются в преподавателей, которые этим пользуются. Это не про «льготы при поступлении» – они правда влюбляются. Все эти «творческие союзы» между преподаватели и студентками не всегда заканчиваются смертью, не всегда власть над тем, кто восхищенно тебе доверился, выливается в такую ужасную форму. Но эта власть всегда есть, а раз так – забудьте про хороший исход. И забудьте, что человек окажется благородным и никогда не станет ей пользоваться.
Для тех, кто считает, что университско-научная структура тут не специфична:
1. Университет и наука – это сообщество, где люди не существуют автономно друг от друга. Все отношения, которые там возникают, крайне важны для того, какое место ты в нём вообще сможешь занять. И это не та структура, которую легко изменить: даже если сменить ВУЗ, чтобы сбежать от не знающего границ преподавателя, вращаясь затем в общем научном сообществе, ты всё равно не убежишь далеко.
2. Эта структура устроена так, что сразу сталкивает друг с другом молодых девушек и взрослых мужчин, которые входят друг с другом в регламентированные властные отношения, где всегда есть иерархия между более и менее влиятельными людьми. Но кроме этого – есть и мифологизированный сотню раз образ романтических отношений.
3. Когда два этих аспекта переплетаются друг с другом, происходит кошмар: студентка, сама того не замечая, оказывается в зависимом положении от человека, который этим пользуется. Если она предпринимает какие-то действия, чтобы из них выпутаться, то оказывается в западне: с разрушением этой связи рушится и место, которым она, вполне вероятно, дорожит. В самых тяжёлых ситуациях – это отказ ответить на сексуальную (в широком смысле) активность, которую демонстрирует преподаватель, влекущая за собой серьёзные проблемы при дальнейшем складывании научной карьеры.
4. Напоминаю: мы говорим об университете, где жалоба (кому? куда?) на некорректное поведение преподавателя всегда (!) воспринимается с недоверием, где ты – пока никто, а он – тот самый благонадёжный и авторитетный учёный, против которого не пойдёт никакой коллега, работающий с ним на одной кафедре 20 лет.
5. Кроме того, любое такое признание в первую очередь будет компрометировать тебя: «Аааа, ну понятно, оказывается, у них романтика, а мы думали, откуда все её успехи – оказывается, через постель». Так что если ты дорожишь своим положением в научном мире, самый мнимо безопасный и самый фатальный ход, которым пользуются преподаватели, которые по какому-то праву решают, что могут иметь на тебя виды, – хранить это плачевное положение в тайне. Потому что этот преподаватель всегда кто-нибудь в твоей научной судьбе – председатель экзаменационной комиссии, научный руководитель, кореш декана на факультете, где ты хочешь работать.
И я не знаю, какой отсюда может быть выход. Только два момента точно знаю: студенткам стоит беречь себя хотя бы самостоятельно; забыть уже про этот никуда не ведущий миф и не позволять чувствам вмешиваться в эти профессиональные отношения. А второе (да и первое на самом деле) – было бы круто университетскому научному сообществу быть устроенным так, чтобы преподаватели знали, если ХОТЬ МАЛЕЙШЕЕ ТАКОЕ произойдёт, они вылетят оттуда, несмотря на все свои регалии.